Кроули молчал.
СМЕРТНЫЕ МОГУТ НАДЕЯТЬСЯ НА СМЕРТЬ ИЛИ ИЗБАВЛЕНИЕ. ТЕБЕ НАДЕЯТЬСЯ НЕ НА ЧТО.
РАЗВЕ ЧТО НА МИЛОСТЬ АДА.
– Неужто?
ШУТКА. ПРОСТО ШУТКА.
– Тьфу, – сказал Кроули.
– …и, как известно всем заядлым садоводам без исключения, они хитрые малые, эти тибетцы. Не успеешь оглянуться – сразу тебе пророют тоннель прямо через бегонии. Их можно отвлечь чашкой чая с прогорклым ячьим маслом, думаю, его можно найти в любом хорошем…
Уиии… Взззз… Конец программы пропал в хаосе помех.
Кроули выключил радио и закусил губу. Под слоем пепла и сажи лицо его было очень усталым, очень бледным и очень испуганным.
И вдруг на нем появилось выражение крайней ярости. Вот, значит, как с тобой разговаривают. Как будто ты – фикус, который вдруг стал ронять листья прямо на ковер.
А потом он свернул за угол, предполагая, что по объездной дороге он доберется до М25, откуда махнет напрямую в Оксфордшир по М40.
Однако с М25 что-то случилось. На нее можно было смотреть только искоса, а если смотреть прямо – начинали болеть глаза.
Над местом, где раньше была Лондонская кольцевая автомобильная дорога М25, висел, словно облако, гулкий напев, ритмичный шум, слагавшийся из многих отдельных звуков: сигналов машин, рева моторов, завываний сирен, нудного писка сотовых телефонов и воя младенцев, навечно попавших в плен ремней безопасности на задних сиденьях. «Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров», без конца говорилось в этом напеве на тайном языке Черных Жрецов древнего Мю.
Чудовищный знак «одегра», думал Кроули, развернув машину и направляясь к Северной кольцевой. Я это сделал – моя вина. Могло ведь быть просто еще одно шоссе. Безусловно, хорошая работа, но стоило ли того? Все вырвалось из-под контроля. Ни Небеса, ни Преисподняя уже ничего не могут с этим поделать, вся планета – словно страна третьего мира, заполучившая наконец ту самую Бомбу…
А потом он вдруг улыбнулся. И щелкнул пальцами. Из глаз у него сами собой выросли темные очки. Пепел исчез с его лица и костюма.
Какого черта! Если пришел конец, так встретим его стильно!
И, тихонько насвистывая, он взялся за руль.
Они летели по внешней полосе шоссе, словно ангелы на крыльях гибели, что было весьма близко к истине.
На самом деле нельзя сказать, что они сильно торопились. Четверо из них держались точно на скорости в сто семьдесят километров в час, так, словно они были уверены, что без них все равно не начнут. И они были правы. В их распоряжении было сколько угодно времени – точнее, ровно столько, сколько оставалось.
И сразу за ними ехали еще четверо: Большой Тед, Жирняк, Боров и Скунс.