Кроули искоса взглянул на него.
– Ваши выходили на связь? – спросил он.
– Нет. А ваши?
– Нет.
– Мне кажется, они делают вид, что ничего не случилось.
– Похоже, у нас точно так же. Вот что значит бюрократия.
– Я полагаю, наши просто хотят посмотреть, что будет дальше, – сказал Азирафель.
– Передышка, – кивнул Кроули. – Возможность морально перевооружиться. Выстроить новые линии обороны. Подготовиться к главной войне.
Они стояли у пруда и смотрели, как утки ловят корки.
– Не понял, – сказал Азирафель. – По-моему, это и была главная.
– Не уверен, – сказал Кроули. – Подумай-ка. Если хочешь знать мое мнение, по-настоящему главная будет, когда все Мы будем против всех Них.
– Что? Ты хочешь сказать – Рай и Ад против человечества?
Кроули пожал плечами.
– Разумеется, если он все изменил, он ведь, возможно, изменил и себя самого. Может быть, избавился от своих способностей. Решил остаться человеком.
– Хочется надеяться, – вздохнул Азирафель. – И потом, я уверен, что другого варианта просто не допустят. Э-э… или допустят?
– Не знаю. Никогда нельзя сказать наверняка, что входило в истинные намерения. Планы, и внутри них – планы, и так без конца.
– Жаль, – сказал Азирафель.
– Кстати, – повернулся к нему Кроули, который думал об этом постоянно, пока у него не начинала болеть голова. – Ты никогда не пытался найти объяснение? Ну, понимаешь – наши, ваши, Рай и Ад, добро и зло и так далее? Ну то есть – почему?
– Мне помнится, – с холодком в голосе начал ангел, – что произошел мятеж и…
– Ну, конечно. Только почему он произошел, а? То есть ведь могло обойтись и без него? – наседал Кроули, в глазах которого появился сумасшедший блеск. – Любой, кто может соорудить Вселенную за шесть дней, способен предотвратить такую мелочь. Если, конечно, он этого не хочет.
– Да ну тебя. Рассуждай логично, – с сомнением произнес Азирафель.
– Не самый хороший совет, – выпрямился Кроули. – Даже просто плохой совет. Если сесть и начать рассуждать логично, у тебя появляются очень забавные идеи. Например: зачем творить людей с врожденным любопытством, а потом совать им под нос какой-то запретный плод под неоновой вывеской, на которой нарисован указующий перст и мигают слова: «ВОТ ОН!»?
– Про неон не помню.
– Это метафора. Я вот что хочу сказать: зачем делать это, если ты на самом деле не хочешь, чтобы они его съели? Я хочу сказать: может, ты просто задумал посмотреть, как оно все обернется. Может, это только часть одного большого непостижимого плана. Все это. Ты, я, он – все! Просто одна большая проверка: а работает ли то, что ты соорудил? И тогда ты начинаешь рассуждать: это вряд ли великие космические шахматы, это скорее очень сложный пасьянс. И не трудись отвечать. Если бы могли это понять, мы уже были бы не мы. Потому что это все… все…