– И кто же эти таинственные «они», если не секрет? Адепт Илай? Да его даже голые жрицы не интересуют, поверь уж, пакет с кексами намного интереснее.
– Виль. Я устала тебя переубеждать и больше не буду. Ты просто не хочешь видеть, что ни один из адептов, включая твоего папэ, ни в грош не ставят ни одно живое существо.
– Тут с тобой трудно не согласиться, чего уж. Вот только по какой необъяснимой причине адепт Шин не дал занудам тебя пристрелить, не подскажешь? Хотя ты у нас девка крутая, вот старичок и не устоял, да?
Верещагина уставилась на меня, сжав кулаки так, что аж костяшки побелели. Раньше я никогда не видел у нее такого выражения лица.
– Раз ты такой умный, то скажи тогда, Вилли, почему нас защищают, а землянам можно дохнуть сколько душе заблагорассудится? Где крутые человеколюбивые адепты? Если бы я не вытащила своего папэ, он завтра или через год бы умер просто потому, что он – второй сорт. Зануда, сраный тупой землянин. Всесильному Молоху наверное просто батарейки не хватает всех прикрыть, бедненькому.
– Скажи еще, что ты повелась на пургу про инопланетян.
– Если на свете и есть инопланетяне, то это мы. Людей за людей не держим, можем похитить и опыт поставить.
Я понимал, что у Машки диагностированная истерика, что она городит фигню, но в ее потоке сознания всегда был преобладающий процент правды, в которой, по уму, давно не мешало бы разобраться.
С этим я и поплелся домой. Где меня уже поджидал мой персональный демон.
Лева развалился настолько вальяжно в моем шезлонге, насколько позволяли его типичные узкие черные брюки и длиннополый пиджак.
– Что, Виль, как она там?
– Невменоз. Психует по жести.
– Пит справится?
– А у него есть выбор? Придется как-то потерпеть пару дней. Передай ПСС спасибо, кстати, что ее вытащили.
– Ой, тоже мне услуга. Эта комбинация сто лет отрабатывалась, уж и не надеялись опробовать в поле. Адепт Шин на радостях сам в крейсер залез ноги размять.
– Тогда – гут. Слушай, Лев, тут у меня кое-что созрело, можешь послушать? Только на трезвую, это дело не быстрое.
– Дай-ка подумать… – Лева зевнул, потянулся, закинул ноги в огроменных ботинках на стол и устало кивнул – Ладно, вещай. Только без верещагинской шизофрении, если можно. И совсем на трезвую я категорически не согласен. Предлагаю пить в этот раз рюмками, а не гранеными, как обычно.
– Идет. Самогон будешь?
– Этот грушевый гвоздодер, который ты сам себе гонишь? За кошерность отвечаешь? Червяки, там, все дела?
– Обижаешь, для себя делал.
– Тогда давай попробуем.
Я мигом метнулся в подвал за кувшином, налил нам по сорок граммов и упал на пуфик.