– Тебя послушать, так ты не человек, а пассивная жижа…
– Я не знаю, чего хочу, поэтому – да, я всего лишь обычный нормальный человек без претензий на креатив представлений мирового масштаба. Я просто живу. Да, я не люблю читать, я не буду, хоть убейте, искать в летописях причины ни собственных бед, ни чьих-то еще. Я девочка, я не хочу ни за что отвечать, а хочу новое платье.
– Вот ты медуза! Новое платье можешь всегда бесплатно забрать в любом из дизайнерских бюро, твердо зная, что ни одного одинакового на планетоидах ты не найдешь, – я приподнял Полли и поцеловал в теплую шею.
– Да, медуза. Горгона и баалитка. Поймаю с другой бабой – превращу в силикатный кирпич и разобью молотком!
– Трудно тебе у нас, наверное.
– Нормально, я почти привыкла.
– Только с ревностью поосторожнее, это тяжеляк. На Яву сошлют.
– Картошку я уже копала, не пугай.
– Тебе-то что, а вот я там точно загнусь со скуки, – пришлось маневрировать мне, чтобы моя грудастая секс-машинка не загналась опять до неконтролируемой истерики.
Полина прониклась последней фразой, и мы пошли пешком в «Токугаву», потому дело было к вечеру, а диета из печенья с молоком подходит только гигантским хвостатым адептам.
Нью-Прага зимой похожа на сладкий сахарный пряник. До Нового Года был еще месяц, а город уже был готов к празднику и сверкал елочками, лакричными полосатыми палочками, стеклянными шарами всех цветов и голограммами с хохохающим Сантой. В любом переулке наткнешься или на эльфа в зеленом колпачке, или на модку-Снегурочку в безумном декольте, делающую оригами из оберточной бумаги. Снег включают дважды в день, в семь вечера и в час ночи, чтобы мягкие пушистые хлопья сделали романтические прогулки отдыхающих жителей Теократии еще более возвышенными и чарующими.
Мы попали в этот магический снегопад и застряли на полчаса, самозабвенно целуясь на каждом углу, поэтому в «Токугаву» добрались только в самый час-пик к девяти вечера.
В каждом себя уважающем ресторане есть своя авторская развлекательная программа. В «Токугаве» представления обычно связанны с концептуальным кинематографом, но сегодня сцену оккупировал престарелый азиат в широченной хакаме с двумя веерами в руках, который очень грамотно косил своими хокку под Басё, живи он в наши времена.
– А представь, Полли, вдруг это и есть сам транстаймнутый Басё?
– Кто такой Басё? – Полина была неисправима. Не будь она таким марципаном в кровати, я бы уже с воплями бежал по направлению к ближайшему шаттлу.
– Звереныш ты, моя милая. Пещерный и ощетиненный детеныш саблезубой тигрицы.