Что касается его друзей… Думаю, незачем даже говорить об этом. И все же надо сказать, ведь друзья Филиппа – это и наши с тобой друзья, читатель.
Гарт получил пост камерария короля и сенешаля Парижа. Выше должности нет. Перед ним снимали головные уборы, раскланивались, дамы приседали в реверансах и белой завистью завидовали графине Этьенетте. Каждая искала с ней знакомства, предупреждала малейшие ее желания и даже в мыслях не держала проявить непослушание. Этьенетта хоть и была по натуре вовсе незлобной, но если взглянет косо, сжав при этом губы – знай, ты в немилости. Хуже нет опалы у первой статс-дамы. Все равно что у короля. Понятное дело: король ни в чем не отказывает любовнице своего камерария, распоряжавшегося всей жизнью дворца и имевшего привилегии, о которых никто и мечтать не смел. Гарта уважали и боялись; при встрече у иных отнимался язык. Еще бы, ведь он с королем на «ты»! Его сыну Раймону исполнилось десять лет, и его отдали в пажи графу Орлеанскому и его супруге Мелисенде.
Бильжо Филипп одарил чином маршала, помощника коннетабля в военных делах. Женщины теперь смотрели на бывшего рутьера с восхищением, мужчины – с завистью. Были и другие маршалы, не он один, но только Бильжо имел право войти к королю без доклада и сидеть в его присутствии, даже не снимая шляпы. Беатрисе исполнилось уже восемь лет, и ее отдали на обучение в монастырскую школу.
– Папочка, мне так не хочется, там одни монашки, – надув губки, обняла она за шею отца.
– Ничего, дочка, зато ты станешь ученой, и тебя все будут уважать. Наш король любит ученых. Со временем ты можешь даже стать аббатисой.
– Тогда мне никогда не выйти замуж и не рожать детей!
– Ну, не аббатисой, так кем-нибудь еще, – смеялся старый рутьер. – Пока учись, а там видно будет.
– Хорошо, папа. Я люблю тебя.
– И я тебя, Беатриса.
Герен… Ну что говорить о нем? Первый советник и лучший друг короля, как и Бильжо с Гартом. Те же привилегии, хоть и монах. Но он еще и рыцарь. Он помог королю организовать новую королевскую администрацию. О нем вспомнили госпитальеры, которых он давно покинул, и теперь он вместе с ними принимал активное участие в переводе денежных средств за границу и обратно, причем в тесном сотрудничестве с городскими купцами. Словом, Герен вел дела короля и заботился о нуждах церквей.
В сентябре двор перебрался в Компьень: требовалась смена обстановки.
– Как твоя Эрсанда? – спросил король, усаживаясь в кресле.
– Отходит понемногу, но память еще свежа, – ответил Герен, садясь прямо на стол.
– Я дам ей замок Робера. Она станет баронессой. А потом мы подыщем ей подходящую партию.