Король мысленно представил себе этот экипаж на самом верху стены, и поневоле улыбнулся. Он даже забыл на время, зачем он прошел сюда. Ему напомнили. Из глубины опочивальни, оттуда, где находилось ложе, послышался голос – зовущий, просящий… И надо бы повернуться и живо устремиться туда, откуда звали… Но что-то насторожило Филиппа. Голос! Он не мог принадлежать Ингеборге, Филипп отчетливо помнил его звук, оттенки, мягкость. Вместо нее говорила другая женщина; голос ее был хриплым и грубым и прозвучал так, будто прокаркала ворона. Не веря своим ушам, Филипп стремительно оглянулся… и обомлел от ужаса, застыв у подоконника. С подушек, откинув покрывало до груди, на него смотрело, плотоядно ощерившись, старое, страшное, безобразное существо. Лицом – вылитое чудовище: глаза навыкате, нос крючком, изо рта, из нижней челюсти вызывающе торчит длинный гнилой зуб, и кончик носа, похожего на клюв хищной птицы, лежит на этом зубе. Чудовище шипело и, изрыгая крикливые восклицания, тянуло к нему длинные руки с крючковатыми пальцами и когтями вместо ногтей.
Филипп дико вскричал, не узнавая собственного голоса:
– Силы небесные! Ведьма!!!
И, быстро очертив в воздухе крест, бросился вон из опочивальни.
У самых дверей остановился, прислушался. Не слышно топота ног за спиной. Ведьма – та кинулась бы преследовать. И голоса не слышно, никто не хохочет сзади. Монахи говорили – таковы оборотни, фурии из ада. Но как?… Ведь епископ освятил дверь!.. И не стыдно ли ему, миропомазаннику Божьему, бежать? Или он не властен над нечистой силой?… Нет, не властен. Только духовное лицо поможет ему, распятие изгонит уродливую мегеру прочь или убьет ее!
Решив так, Филипп выскочил в коридор, помчался мимо окон в сторону лестницы и, по счастью, увидел монаха; тот медленно шел по площадке, направляясь к галерее.
Филипп подбежал, схватил его за руку.
– Монах, у меня в постели лежит ведьма!
Святой отец, узнав короля, осенил себя крестом. Хлопнул глазами раз, другой, ничего не понимая.
– Настоящая? – побледнев, выдавил из себя.
– Какая же еще?
Монах силился понять, в здравом ли уме король Франции.
– Но ведь на брачном ложе должна возлежать ваша супруга, государь…
– Говорю тебе, вместо нее лежит ведьма!
– Настоящая?
– Что ты заладил! Есть у тебя распятие?
– Оно висит у меня на груди…
– Тогда идем скорее, сам увидишь!
Монах еще раз возвел крест, и они торопливо направились в сторону опочивальни.
Филипп подошел, рывком дернул дверь и подтолкнул вперед монаха с распятием в руке. Но тот, сделав шаг, внезапно стал пятиться задом. С удивлением глядя на него, Филипп повернул голову и застыл с раскрытым ртом, устремив взгляд в одну точку – на брачное ложе. Там, как ни в чем не бывало, лежала Ингеборга и с высоких подушек удивленно смотрела на них обоих.