3. Я принимаю проект пакта о ненападении, который передал мне Ваш Министр иностранных дел господин Молотов, и считаю крайне необходимым как можно более скорое выяснение связанных с этим вопросов.
4. Я убежден, что дополнительный протокол, желаемый советским правительством, может быть выработан в возможно короткое время, если ответственный государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров. В противном случае Имперское правительство не представляет, как дополнительный протокол может быть выработан и согласован в короткое время.
5. Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой. Поведение Польши по отношению к великим державам таково, что кризис может разразиться в любой день. Перед лицом такой вероятности Германия в любом случае намерена защищать интересы государства всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.
6. По моему мнению, желательно, ввиду намерений обеих стран, не теряя времени, вступить в новую фазу отношений друг с другом. Поэтому я еще раз предлагаю принять моего Министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее — в среду, 23 августа. Имперский Министр иностранных дел имеет полные полномочия на составление и подписание как пакта о ненападении, так и протокола. Принимая во внимание международную ситуацию, Имперский Министр иностранных дел не сможет остаться в Москве более чем на один-два дня. Я буду рад получить Ваш скорый ответ. Адольф Гитлер».
Пожалуйста, передайте господину Молотову вышеприведенную телеграмму Фюрера Сталину в письменном виде на листе бумаги без заглавия.
Риббентроп». (Выд. — Авт.) [18]. Тайные документы пакта Риббентропа–Молотова.
Из пункта 3 этого послания вытекает, что текст пакта о ненападении к этому моменту уже был согласован и готов к подписанию. А вот текст дополнительного протокола отсутствовал. Из пункта 4 видно, что дополнительный протокол был требованием Сталина. Гитлер был готов с ним согласиться и предоставил Риббентропу необходимые для решения этого вопроса полномочия.
Сталин оставил обсуждение секретного протокола на самый конец переговоров. Это говорит о том, что для Сталина данный протокол был главным документом. Риббентроп мог приехать в Москву всего на пару дней. И вернуться в Германию он должен был с подписанным пактом. Для детального анализа и обсуждения всех возможных последствий, вытекающих из текста секретного протокола, у Риббентропа просто физически не было времени. Это указывает на то, что секретный протокол был глубоко продуманной инициативой Сталина, навязанной Гитлеру. Но не наоборот.