— Ну и что?
— Обычно она ночует в чулане при кухне. Но сегодня у нас много чужих людей…
— На то и постоялый двор.
— Да. Но эти — совсем чужие. И один из них, важный господин, сказал…
— У нее затряслись губы. — Он сказал мне, что, если увидит, как это отродье шныряет кругом и шарит лапами по тарелкам, он ее пришибет…
— Который господин? Самый главный?
— Нет. Щербатый…
Ладно. Возьмем на заметку.
— Вот я и веду ее на чердак, — продожала Сигрид, — а она упирается, говорит, что там крысы… Я говорю — это не крысы, а голуби, они в чердачное окно залетают и шумят..
— Крысы голубям откусывают головы, — вмешалась девочка. Очевидно, ее не в первый раз отправляли на чердак от греха подальше.
Я махнула рукой.
— Черт с вами, заходите. — Швырнула Сигрид подушку. — Кресел в вашем притоне не водится, устраивайся на половике. Чадо можешь уложить на кровати, хоть в ногах, хоть сбоку. Уместится…
Только все разместились и я было понадеялась на заслуженный сон, как девочка, расположившаяся слева от меня, принялась дергать меня за локоть.
— Чего тебе еще? До ветру?
— Сказку, — потребовала она. Дожили.
Я посмотрела на нахальное дитя и решила, что в какой-то степени понимаю щербатого господина.
— С чего это ты взяла, будто я стану тебе сказки рассказывать?
— Один дяденька… в зале… говорил: «Эта девка наверху — такая мастерица сказки рассказывать, что только держись! « Я мысленно помянула черта в третий раз, после чего он, по всем байкам, имел право явиться воочию. Что за дурацкая манера у людей выражаться! Но не разочаровывать же ребенка, объясняя, что дяденька на самом деле имел в виду? Совру что-нибудь… как обычно… В конце концов, если вдуматься, какая разница между взрослым и ребенком? Видимость одна…
Я вздохнула и начала:
— Однажды, давным-давно, в темном-темном лесу жил волшебник…
— Щербатого господина, борца с шестилетними девочками, звали Хрофт Бикедар. Если бы не выбитый правый клык, многие женщины сочли бы его красивым. Да и с выбитым клыком — тоже. Мне лично он напоминал слегка попорченную каменную голову в лавке одного свантерского торговца древностями. Не исключаю, что древность была новоделом, а подпортил ее сам торговец. Хрофт был одним из двоих дворян, сопровождавших Тальви. Вторым был Эгир Гормундинг, и на потомственного дворянина северных кровей он был похож, как я-на китайского мандарина: невысокий, чернявый, подвижный, и носом его Бог не обидел. Типичный коммерсант откуда-нибудь из Скеля. Однако его-то род точно новоделом не был. Гормундинги были одной из самых известных фамилий в герцогстве, возводившей корни к эрдским вождям (правда, не к богам, как Скьольды), но к новым временам безнадежно захудавшей. Остальные в свите Тальви были просто вооруженные слуги, но их имена я тоже на всякий случай не поленилась заучить. Конопатого, например, которому мне пришлось отдавить ногу, звали Малхира. За ним я следила особенно внимательно, потому что он имел все причины заточить на меня зуб. Но он этого не сделал. То ли был по молодости отходчив, то ли не по возрасту умен. А пегую кобылу, на коей я передвигалась, звали Керли. Рысь у нее, как я и предвидела, оказалась тряская, а так — ничего.