— А это что? — полюбопытствовала я, открывая тетрадь. Вид у заполнявших ее значков был самый загадочный.
— Это кухонная книга моей дорогой Рохеле, — ответил Соркес. — Она записывала туда разные поваренные рецепты…
Тут он пустился в описание достоинств своей покойной супруги по части приготовления пищи, достоинств, коих дочери, ныне уже замужние, нисколько от нее не унаследовали, а о дуре жене Джоэля, которой предстоит вести хозяйство в новом доме в Дальних Колониях, и речи нет. Эти воспоминания почти довели его до слез.
— Какой у вас любопытный перстень, — вдруг признес Альдрик. — Я ошибаюсь или на нем какой-то значок?
— Инициал, — сказала я, не вдаваясь в подробности. — Буква «Н». Меня зовут Нортия, если вы не забыли.
— Нортия. Насколько я помню, в каком-то древнем языке так звали богиню Судьбы.
Я отнеслась к подобной трактовке с недоверчивостью. Поскольку привыкла думать, что мое имя созвучно со словом «север» и от него образовано.
— Вы разбираетесь в древних языках?
— До того как поступить в гвардию, я шесть лет пробыл в коллегии августинцев в Тримейне.
Удивительные там, должно быть, были нравы, в этой коллегии, подумала я. Впрочем, чему тут удивляться…
— В вашем обществе, господин Руккеркарт, немало образованных людей. Вы не считаете, что это может вредно сказаться в момент решительных действий?
— Себя вы тоже относите к числу образованных?
— Отнюдь. Я даже приходской школы не посещала. Тальви ничем не выдал, будто его сколько-нибудь задел последний обмен репликами, но под его взглядом я поставила бокал на стол, ощутив, как заныли свежие синяки на запястье.
Не знаю, прибыли ли они с Альдриком в Свантер вместе или встретились уже здесь. Известие, что меня ждут в «Ландскнетте», исходило от Тальви, и застала я его там одного.
— Книга? — спросил он меня без околичностей. Я молча выложила перед ним творение Арне Арнарсона, которое успела полистать на досуге для расширения кругозора. Но без особой пользы. Лучше бы это в самом деле была поваренная книга. Этот секретаришка Арнарсон много чего о себе воображал. Кое-где в тексте он намекал, что свод он готовил не просто так, но для особых, избранных читателей, себя же пышно именовал «посланником, рассеивающим тьму». Если же, мол, послание не дойдет до тех, кому оно предназначено, «наследие будет утрачено». Что, стало быть, и обозначали руны — истинные и перевернутые. Иными словами, за тайнопись без шифровальной книги не берись, все равно ни черта не поймешь. Стоило туману напускать.
Тальви вытащил из-за пазухи какой-то пергамент, раскрыл книгу Арнарсона, уселся за круглый гостиничный стол и принялся целеустремленно листать рукопись. Нашел нужное ему место и стал сверять свой пергамент со шпаргалкой Арнарсона. Я тем временем уселась за стол, по опыту зная, что от патрона приглашения ни в жизнь не дождешься, и подперла руку кулаком, изготовившись ждать, и долго, если потребуется.