– Я не заметил, – сказал Херман.
– Вы хотите произнести клятву верности флагу при открытии заседания? – спросил Эррера, Наполеон, Отставной Полковник.
– Да. Почему бы не делать этого хотя бы раз в неделю?
– Не вижу в этом ничего предосудительного, – отозвался Джерри Фернандес, которого Николас заранее подговорил.
– Но что скажет судья? – напомнила миссис Глэдис Кард.
– А что он может иметь против? Почему вообще кто-нибудь должен возражать, если мы постоим минутку в честь нашего флага?
– Надеюсь, вы делаете это не для того, чтобы устроить представление? – спросил полковник.
Николас вдруг страшно оскорбился. Он гневно сверкнул глазами на полковника и сказал:
– Мой отец убит во Вьетнаме, поняли? У него есть боевые награды. Для меня американский флаг значит очень много.
Больше ничего не требовалось.
В то время как они по одному входили в зал, судья Харкин приветствовал их теплой пятничной улыбкой. Он намеревался поскорее проскочить через ежедневный ритуал вопросов о подозрительных контактах и перейти к допросу свидетелей. Лишь секунду спустя он осознал, что они не сидят, как обычно. Все двенадцать присяжных вышли в зал, но никто из них не сел. Их взоры были обращены к какой-то точке слева от него, позади свидетельского места, и у всех правая рука покоилась на сердце. Истер произнес первые слова клятвы верности флагу, коллеги поддержали его.
Первой реакцией Харкина было: не может быть! Он никогда не видел, чтобы подобная церемония совершалась в суде группой присяжных. И в жизни не слышал о таком, хотя считал, что все уже повидал и обо всем наслышан. Это не было частью заведенного им ежедневного ритуала, о подобном не написано ни в одном учебнике, ни в одной инструкции. Поэтому первым его побуждением было остановить их и заставить сесть, а потом все выяснить. Но судья тут же осознал, что это будет выглядеть чудовищно непатриотично и даже в какой-то мере преступно – прервать группу благонамеренных граждан, пожелавших почтить свой государственный флаг. Он зыркнул на Рора и Кейбла и увидел лишь открытые рты и отвисшие челюсти.
И тогда он тоже встал. До половины клятвы он неуклюже разворачивался – широкая черная мантия колыхалась вокруг него, – потом положил руку на сердце и присоединился к хору.
Увидев, как присяжные и судья отдают честь звезднополосатому флагу, все присутствующие почувствовали необходимость сделать то же самое, особенно адвокаты, которые не могли позволить себе ни малейшего намека на нелояльность. Они повскакали с мест, сбивая при этом кейсы, стоявшие под столами, и отбрасывая назад стулья. Глория Лейн со своими помощницами, судебный пристав и Лу Дэлл, сидевшая в дальнем конце первого ряда, тоже вскочили и подхватили клятву. Однако где-то за третьим рядом зрителей рвение угасло, и это избавило Фитча от необходимости вставать и, подобно какому-то щенку-скауту, мямлить слова, которых он толком-то и не помнил.