Харальд смолк.
Пусть я не взлечу и не приму жертву, но у меня будешь ты, решил он, глядя на Сванхильд из-под опущенных век. И сын. А еще будут походы, в которых можно будет драться наравне с людьми.
Харальд смолк.
У меня будешь ты, решил он, глядя на Сванхильд из-под опущенных век. И сын. И походы, в которых можно будет драться наравне с людьми. В том, чтобы убивать их в драконьем обличье, мало чести…
— Что было бы, уйди я в Йотунхем? — торопливо спросила Сванхильд. — Сигюн обещала, что я услышу первый крик ребенка. Только не сказала, где это случится…
— Не в Йотунхейме, это точно, — уронил Харальд.
И подался к ней. Проговорил шипяще:
— На месте Локи я увел бы тебя в Асгард, Сванхильд. В какое-нибудь укромное место, где асы тебя не заметят. Локи когда-то жил в мире богов, у него там могло остаться тайное логово. И ходить по мирам он умеет. К тому же есть Сигюн, которая все делает по своей воле, не по божьей… Локи с женой могли привести тебя в Асгард перед самыми родами, чтобы Рагнарек появился на свет в мире асов. После этого Локи получил бы власть над Утгардом, сохранил для себя Мидгард — и отплатил бы асам за все. Только трус не мстит никогда…
— Но мне еще три месяца до сроку, — тихо сказала Сванхильд.
Харальд пригнул голову. Заметил:
— Есть всякие зелья. Даже мне об этом известно. Сигюн могла подлить их тебе в питье. Она человек, сила Рагнарека после такого не проснулась бы. И мой сын мог родился живым даже на таком сроке, он не человечье дитя. Потом вы оба остались бы в Асгарде. А я не смог бы пробиться в мир, где родился Рагнарек.
Он замолчал. Змей над плечом как-то сожалеюще зашипел, и Харальд люто подумал — заткнись, или сам сдеру тебя со спины!
Сванхильд сидела бледная. Губы у нее были плотно сжаты, но глаза оставались сухими.
Я ее перепугал, осознал Харальд. Затем встал и шагнул к Сванхильд. Бросил:
— Пошли мыться, дротнинг. Ты перекусила, я все сказал… самое время погреться у камней.
Сванхильд молча поднялась. Харальд тут же обнял ее. Обхватил под лопатками и ягодицами, потянулся к припухшим губам…
— А как же Ёрмунгард? — вдруг спросила Сванхильд.
И Харальд замер.
Неизвестно, принимал ли Мировой Змей божью печать, мелькнуло у него. В последнем разговоре, что случился у них по пути в Йорингард, Змей сказал, что не помнит об этом. Он полжизни прожил с помраченным разумом, и в памяти у него осталось немногое. Но от жертв Ёрмунгарду всегда становилось лучше. Он сам говорил, что после них начинает мыслить ясней. Выходит, все-таки бог? Но сможет ли он обойтись без жертв? Змей слишком далеко ушел от людского обличья…