— Конечно, — всё тем же подрагивающим голосом подтвердила девушка, позволяя себя увести подальше от этого места.
— Будь добра, посмотри, пожалуйста, набери необходимое? Ну пойми, кто лучше тебя с этим справится? Не дагестанца же об этом просить? А я — так и вовсе одни носовые платочки принесу. Вон, впереди, слева от входа, стеллажи нужные. Посмотри, прошу тебя.
Покосившись в сторону Маги, который широкими механическими движениями спятившего робота сгребал содержимое продуктовых полок в свою тележку, Лера слабо кивнула, благодарно погладила старика по плечу, незаметно, так легко, что и не понять, было это на самом деле, или лишь показалось.
Проводив её взглядом, Василий Степанович украдкой потер повреждённую руку — до сих пор болит зараза, — после чего развернулся и пошёл назад. У полок с кабачковой икрой и прочими солениями, куда он с девушкой неосмотрительно заглянул, творился форменный ужас. Кажется, здесь прошлой ночью пытались найти укрытие подростки — этот вывод он сделал лишь сейчас, по одежде, потом что судить было больше не по чему. Красные пятна, щедрые брызги красного на окружающих место трагедии банках и упаковках, высохшие бурые ручейки, бегущие от бесформенных куч тряпья. Заглядывать в эти кучи, да даже просто подходить к ним, было жутковато, но где-то там прятались ключи от припаркованных вокруг здания магазина машин. Они уже нашли один комплект, приветливо отозвавшийся с улицы сигнализацией. Ещё хотя бы два, а лучше три — это бы решило транспортный вопрос.
Холодный и неприятный на ощупь комбинезон парня, лежащего дальше всех — почти в конце этого торгового ряда, таил в себе невероятное богатство. Это он узнал позже, а сначала несколько минут стоял, глядя на печальные, смотрящие в никуда глаза. Как может в смерти запечатлеться печаль? В уходящем человеке в такой момент может промелькнуть всякое: злость за собственную неспособность преодолеть смерть, ярость предсмертного боя, страх в малодушных и трусливых сердцем. Но печаль?!
Этот парень умер с отпечатком печали в глазах.
Василий Степанович стоял над ним, мысленно читая коротенькую молитву, может быть неправильную, может быть и не записанную в церковные книги, но зато искреннюю. Затем он наклонился, прошёлся ладонями по комбинезону, непривычного, незнакомого, и с искренним изумлением вытащил из внутреннего кармана чёрный увесистый пистолет. Непривычный, с некой то ли гравировкой, то ли непонятным клеймом изготовителя на боку.
— Таких я ещё не встречал…
— Чего? — тут же высунулся откуда-то парень, один из пришедших вместе с ними, да вот беда — имени память старика не удержала. — Ого! Да ты не просто так с нами пошёл, а при оружии!