Набрав из пластиковой бутыли воды в чайник, Воронцов сидел, слушая успокаивающе-закипающее шипение, глядя как поднимаются пузырьки от покрытого накипью дна. Если отрешиться от окружающей обстановки, если прищуриться сильно-сильно, то можно представить себя сидящим дома, в самый обычный день. И кажется вот-вот на кухню заглянет Галя — приходящая к нему иногда знакомая, порой остававшаяся с ночёвкой. Они не так давно расстались — у него так и не появилось желание связать свою жизнь с нею узами брака, и они разбежались тихо и мирно, оставшись если не друзьями, то вполне хорошими знакомыми.
«Надо бы заехать, посмотреть, как она, — промелькнула виноватая мысль. — Почему вчера не подумал? Скотина всё-таки…»
Вообще-то, Галя съехалась с кем-то, а точнее пустила потенциального мужа в свою квартиру, но сегодня никакие мужья, ни потенциальные ни действительные, не имели значения.
Надо заехать, непременно надо…
— Ты чего тут, медитируешь? Надеюсь, я не собью твой канал связи с Универсумом, если присяду рядом? — Денис приземлился на соседний стул, чертыхнулся, когда откинувшись назад, едва не упал. — В нашем отделе, у половины кресел спинка не держится, — пожаловался он. — Какая-то специальная партия, похоже.
— Настроение, смотрю, наладилось? — капитан, перестав щурится, осмотрел пришедшего, недовольный тем, что его вялое течение мыслей так резко прервали. — Вчера, помнится злой и неразговорчивый приехал.
— День был не ахти, — Денис сразу посмурнел, и Воронцов мысленно выругался сам на себя.
— Извини, — он виновато отвёл взгляд. — Несу спросонья сам не знаю, что.
— Да я-то ладно… С Колькой что?
— Мы домой к нему зашли, — Воронцов на всякий случай понизил голос. — Точнее он зашёл, я на крыльце остался. Вышел он уже в таком состоянии.
Чайник щёлкнув отключился, и капитан мысленно поблагодарил его за это вмешательство в разговор. Поднявшись, он налил воды себе, затем Денису. Сахар, чай, банка кофе и даже пакетик печенья нашлись на полке в шкафу. Некоторое время они сосредоточенно стучали ложками, размешивая содержимое кружек, затем простучав ботинками по коридору, к ним присоединился третий сотрапезник. Мешки под глазами, общий похмельный вид, небритость и мятая полицейская форма, в которой он по всей видимости спал, создавали уверенный преступный телевизионный образ. Сам Воронцов на ночь верхнюю одежду снимал и сейчас выглядел вполне нормально, сильно жалея лишь об отсутствии зубной щётки и бритвы.
Пили чай, хрустели застарелыми печеньками, глядя в окно. Когда молчание стало давить даже сильнее чем стена серой мути за окном, Воронцов не выдержал: