Медик поклонился, и Арман, проследивший за направлением его взгляда, бурно покраснел и спрятался в рубаху: перед ними стояла жена мэтра Бурже.
– Я ухожу. Мое почтение, мадам. Мое почтение, маркиз, – отдав Арману исписанный лист, доктор направился к выходу.
Арман торопливо застегивал дублет, когда госпожа докторша, лично заперевшая двери за мэтром Шико, вновь подошла к нему.
Большеглазая, скуластая, с резкими движениями – словно деревянная кукла на веревочках – мелькнуло в голове у маркиза непрошеное сравнение, она следила темными немигающими глазами, как он надевает перевязь и заталкивает за пояс кинжал. Нахлобучив шляпу, Арман почувствовал себя увереннее – настолько, что вспомнил, зачем, собственно, пришел.
– Сударыня, я счастлив выразить вам свое почтение, – склонился он в глубоком поклоне, снова снимая шляпу. – Позвольте представиться – Арман дю Плесси де Ришелье, маркиз де Шийу…
– Инес Бурже, – рывком подает она руку – довольно крупную и костистую.
Он приникает губами к прохладной гладкой коже и чувствует, как частит жилка на запястье.
Ему не хочется выпускать ее руку, он набирает воздуха в грудь, собираясь произнести отрепетированный галантный монолог, но ее огромные глаза вдруг оказываются совсем близко, и не совсем понимая, что происходит, он впивается в ее рот неистовым поцелуем.
Сейчас она оттолкнет его, закричит! Но их поцелуй длится и длится, пока хватает дыхания.
– Ах, сударь… – шепчет она, отрываясь от его губ. В глазах ее обожание столь неприкрытое, что Армана на миг одолевают сомнения – точно ли ему оно адресовано?
– Я люблю вас, – говорит он ошеломленно.
– И я люблю вас, сударь! – восклицает она.
Их уста вновь сливаются в поцелуе.
– Я полюбил вас с того самого мига, как только увидел – там, наверху, вы стояли, закутавшись в шаль… – признание, по представлениям Армана, следует произносить, будучи коленопреклоненным, но так – сжимая обеими руками ее тонкий стан, склоняясь к ее губам – так еще лучше. – Я смиренно молю вас простить мою дерзость…
– Ах, шевалье… – ее тонкие пальцы запечатывают ему губы. – Ваши чувства взаимны. Проявите снисхождение к моей слабости – ведь она вызвана вашими достоинствами, а не моей уступчивостью…
Он не успевает ничего ответить – она отшатывается, услышав стук снимаемой щеколды. Амели, с громадной корзиной, еле втискивается в двери, следом за ней спешит пожилой сгорбленный слуга, прижимая к груди клетку с двумя пестрыми курочками.
– Муж не вернется раньше завтрашнего утра! – шепчет Инес. – Приходите в полночь, окно моей спальни выходит в переулок – крайнее, если один ставень будет открыт – я жду вас!