Юдит все еще не могла прийти в себя от удивления. Она пошла вперед, Шалго, с трудом передвигаясь, последовал за ней. Наконец Юдит нарушила молчание; она сказала, что рано утром мать ее пришлось отправить в больницу, у нее произошел нервный шок. Отца тоже нет дома, а Кальман — тот со вчерашнего дня вообще исчез куда-то.
У Шалго очень сильно болела нога, и он попросил разрешения сесть.
— Вы извините меня, я в полной растерянности, — смущенно сказала Юдит. — Конечно, садитесь, пожалуйста. — Между тем она думала о том, что нужно как можно скорее известить о появлении Шалго майора Домбаи, и не знала, как это лучше сделать. Наконец она решила сказать Шалго, что ей нужно на минутку на кухню, где у нее на плите стоит кастрюля.
— Конечно, дорогая, идите. А я пока немного отдохну. Но если мой визит некстати, вы можете совершенно откровенно сказать мне об этом.
— Что вы, что вы! — запротестовала девушка и, виновато улыбнувшись, умчалась «на кухню». На самом деле она прошмыгнула в мастерскую отца и, подбежав к телефону, поспешно набрала номер Домбаи.
Домбаи оказался у себя.
— Шандор, — стараясь говорить как можно тише, сказала она. — Здесь Оскар Шалго.
— Где?
— У нас дома.
— Ты это серьезно?
— Да, сидит в гостиной. Что мне делать?
— Займи его разговорами, а я немедленно еду к тебе. Оставь отпертой дверь ателье, чтобы мне не пришлось звонить. Выполняй все, о чем он тебя попросит. Главное — не бойся и будь осторожна. Шаломон в какое время хотел приехать?
— В полпервого. Я уже приготовила корректуру. Передать ему?
— Конечно. Ведь они со стариком, по сути дела, закончили работу?
— Да, закончили. А может быть, лучше пока вообще воздержаться от издания? — усомнилась девушка.
— Но почему же? Договор ведь остается в силе? Англичанин намеревался улететь завтра утренним рейсом. Разве он не говорил вам?
— Говорил.
— Ну ладно, возвращайся к Шалго. А я сейчас приеду. И держи голову выше!
Юдит приветливо встретила Томаса Шаломона, но лицо ее было печально. Англичанин выразил ей свое глубокое соболезнование и сказал, что духовная жизнь Европы в связи со смертью профессора Калди понесла тяжелую утрату.
— Что-нибудь уже известно о причинах, побудивших его так поступить? — спросил Шаломон.
— Не очень много. Но к нам как раз приехал адвокат моего дяди — доктор Виктор Шюки. Он привез письмо, которое профессор передал ему на хранение за несколько дней до своей кончины.
Разговаривая, они вошли в гостиную.
— А полиция уже знает об этом письме? — повернувшись к Юдит, спросил англичанин.
— Нет и никогда не узнает, — ответила девушка, — потому что доктор Шюки сказал, что дядя настоятельно просил, чтобы содержание письма стало известно только членам нашей семьи. Когда вы уезжаете, господин Шаломон?