— Тогда отпустишь меня?
— Не торгуйся! Отвечай, а там посмотрим. Все дело в том, насколько ты можешь оказаться мне полезен. Итак, почему ты убил Калди?
— Разреши мне закурить.
— Пока не разрешаю. Отвечай!
— Я хотел завербовать его, а он отказался. Грозился донести на меня. У меня не было другого выхода.
— А для чего ты хотел его завербовать? Ты же не получал на это приказа от Шавоша.
— Нет, у меня был приказ.
— От кого?
— От Гелена.
Шалго кивнул.
— Я знал, что ты работаешь и на геленовскую разведку. Похоже на таких простаков, как Шавош и его начальники, что они поверили тебе.
— Я прежде всего немец, — заявил Шликкен.
— А почему ты не завербовал Борши? Ты же за этим приехал в Будапешт?
— Да, но затем операцию отменили.
— Ты добыл документацию ВН—00—7?
— Добыл.
— Где она?
— Пока еще у меня, в гостинице.
— Вот видишь, ты можешь разумно говорить, — сказал Шалго. — А где магнитофонные пленки, компрометирующие Борши?
— Тоже в гостинице.
— Сколько агентов у тебя в Венгрии?
— Не особенно много.
— Сколько?
— Четыре.
— Имеет смысл перевербовать их?
— Думаю, что да. Материал — первый сорт.
— А скажи, на какой основе ты завербовал в сорок четвертом Даницкого?
— Он был французским агентом. Я получил о нем сведения из Виши.
— Он и сейчас работает на вас?
— Насколько мне известно, он работает на французов. А я, когда он провалился в пятьдесят шестом, отказался от его услуг.
— Чем ты убил Калди?
— Ботулином. Ну, теперь ты меня отпустишь? Ты не пожалеешь об этом, Оскар!
— Не очень охотно. Но я еще обдумываю этот вопрос. Дело в том, что я не умею убивать так хладнокровно, как убивали вы. Вот вы по этой части мастера! А ты, Генрих, здорово изменил свою внешность.
— Специально я ее не менял. Со временем само собой получилось: выпали волосы, я разжирел. — Шликкен уже больше не боялся, что Шалго убьет его: он так просто разговаривал с ним, как девятнадцать лет назад. И Шликкен воспрянул духом. — Оскар, разреши мне закурить, — попросил он.
— Пока еще нет, Генрих, имей терпение. Ты здорово изменился. Клянусь, я узнал тебя только по твоему перстню.
Шликкен невольно взглянул на свой перстень с печаткой.
— Как ты разыскал меня?
— Я заключил сделку с Игнацем Шавошем. И они элементарно продали тебя. В обмен они получили от меня кое-что другое…
— Это неправда! — усомнился Шликкен.
— Все, что я говорю, правда. А впрочем, ты и сам можешь в этом убедиться: Шавош тоже в Будапеште.
— Мог бы я поговорить с ним?
— Думаю, что этому ничего не помешает.
— Фантастично! — воскликнул Шликкен. — Если они так поступили со мной, клянусь, дальше и жить нет смысла.