К этой мысли прилагается длительная серия лингвистических свидетельств о «Я» и даже «Я», которое полностью отчуждено от себя. Согласно греческой традиции мистиков именовали «энтей», то есть исполненный Божеством и деймоном. От этого у нас остались такие понятия, как «энтузиазм», «одержимость», «увлечение» или «воодушевление». В последнем слове упоминается вовсе не Дух, с помощью которого выносят суждения, а Дух как внечеловеческое существо иного рода, как, например, в случае с «духоявлением» (видением). Надо подчеркнуть, что мистика переносит в состояние экстаза из дневного бодрствования «вдохновение», «просветление», то есть не то, что почерпнуто из внутреннего «Я», а то, что привнесено снаружи. Наконец, лингвистическими доказательствами могут быть слова, которые сорвались с уст реального экстатика, а потому обладают поразительной убедительностью. Джалладин Руми, величайший ученик суфийского Ордена, провозгласил: «О сердце, воскресни, ведь смерть не вдали: Влюбись — и любовью себя исцели! Любовь без врачебного лечит канона, Она и Лукмана мудрей, и Платона: С души отрясая безверия прах, Любовь ее к небу несет на крылах!» или «Служенья ангелы мудры, пред ними в трепете миры, Моя ж любовь сильней, чем страх! — Любовью вечной я горю!» Нет никакого сомнения в том, что экстаз — это не изнеможение души, а истощение Духа, а следовательно, его поражение. А если это так, то экстаз любого духовного существа проходит через две фазы. Во-первых, фазу, в которой погибает «Я». Во-вторых, через фазу, в которой воскресает жизнь. Это подготовительная часть к Телете, тайному рукоположению, непосредственно о котором Аристотель сообщает, делая замечание: постижение тайны осуществляется не через «матейн», то есть через обучающее усвоение, а через «патейн», то есть через страдание. Таким образом, путь к истинной жизни лежит через умирание «Я», а потому смерть состоит в предвидении смерти. Ее можно пережить так же быстро, как переживают момент погружения в сон! Мы можем сказать проще: для духовного существа жизнь — это только лишь вопрос цены смерти. Прометейский человек во имя господства над природой сам отказался от природы. Именно по этой причине Ницше, говоря об истинном сообществе, назвал человечество «братством смерти»! Животное не умирает, так как оно не подозревает о смерти, оно всего лишь заканчивается. А человек умирает, и не один раз, но тысячи раз, так как на каждом шагу, каждый его день сопровождает осознание грядущего конца!
Чуть позже мы поговорим о том страхе, который затронули сейчас, а пока лишь упомянем стремление к смерти, чье тайное тяготение проистекает из воли к жизни и приводит в духоподъемное пекло.