Космология Эроса (Клагес) - страница 67

Эрос ушедшего — это Эрос далекий. Однако из-за того, что он зажигается в бестелесных образах, он позволяет связываться с неуправляемым миром светил. А потому земная жизнь продолжается в пульсирующем ритме космоса. Поэтому носители этого Эроса в буквальном смысле слова являются «космическими» существами или, как они именовались при посвящении, Сыновьями Солнца. Из отблесков знания посвященных пробивается к нам через эпитафии на могиле античности необходимость разведения полюсов, разделение верхнего и нижнего миров, что выражается в стихотворной форме о потоке блаженства, дарованного чуждым нам звездным родством.

Мы отчуждены. Но в какой-то момент вновь вспыхнет огонь во все еще не увядающем человечестве! Это состояние, в котором создаются орфические изречения. В нем Ницше воспринял слова о «дальней любви», и родились стихи.

Правда, сегодня за «звездную судьбу» платят более высокую цену, чем раньше! Это путь для тех, кто готов пасть жертвой на алтаре неведомого. Так пал Ницше, дважды осужденный. Человечеством, которое изгнало его (хотя внешне заботилось и ухаживало за ним), и самим собой, отказавшись от участия в себе. Тем не менее, он бродил среди звезд, вероятно, став яркой кометой, что никогда не вернется.

Симпатические обычаи культа мертвых. Трансформация культа мертвых и вера в бессмертие. Трансформация жизни и уничтожение средств к существованию. Сон как пробуждение уникальных идей. Изменчивость образов, основанная на опыте сновидческого состояния. Различия между объединенной и опустошенной душой. Мертвые как реальные образы. Сила и опасность души. Родственность созерцания древнему экстатическому сознанию. Брачный смысл обрядовой пищи. Об Эросе в пище. Духовные и метафизические объяснения разрывания божества. Кровавые жертвы и философия воздержания как полярные проявления. Противопоставление бессмертия и увековечения жизни. Происхождение «злой совести». Почему культ предков не является верой в бессмертие? Экстаз в связи с культом предков.

Современные этнографы склонны выводить древний культ духов из страха перед привидениями. Это должно было бы объяснить, почему этот культ должен был исправиться, когда был пролит «свет разума», а потому должна была пропасть вера в «духов». Впрочем, нет никаких сомнений в том, что эротические обряды связаны со служением мертвым, и чем дальше мы будем погружаться в древние пласты, тем ярче они будут становиться. А еще мы знаем о венце, который выступает в качестве короны, и его возлагают, когда свершается высшее посвящение. Венец, как корона, — это древний символ завершения, Телеты, посвящение в честь достигнутого совершенства. Каждая корона — это «венец жизни», знак Гамии, совершенного брачного венчания венценосной души с душой космоса. Поэтому венец сначала украшал голову мистиков, затем триумфаторов, правителей, священников и в итоге невест! Мы знаем, что представители микенской культуры украшали венком и повязками своих умерших. Таким образом, умерший достигал высшего посвящения. Он становился для мистика героем или деймоном, и с этим совпадало завершение Гамии! Он высоко чтился, как «Тритопатор», и в свою очередь давал благословение, по этой причине на каждой свадьбе славили духов предков. Им подносится выпивка, чтобы они своей силой защитили благополучие брачующихся. Ромул, ставший божественным прародителем Римской империи, также являлся покровителем новорожденных и считался целителем болезненных детей. Аналогичное целительство можно было наблюдать и в христианское время. Козьма и Демиан после своей смерти заняли место защитников детей, и качестве духов предков должны были заниматься лечением, как бы выступая в роли наследников Эскулапа. Можно ли обнаружить убедительные источники, говорящие о том, что ключом почитания мертвых являлся Эрос, а «вера», положенная в основу этого почитания, была внутренне испытуемой уверенностью в достигнутой близости? Мы знаем пурпурный цвет как символ высшего достоинства. Здесь мы не задаемся вопросом, на чем базируется символика пурпурного цвета, но обращаем внимание лишь на то, что в Микенах умерших оборачивали в фиолетовые платки, затем возлагали для свершения последних молитв на оливковые, миртовые или тополиные листья. Страх — это всего лишь поздняя сторона обычая, распространившаяся по всему пеласгическому миру. Ничто не волнует человека пеласгической эпохи больше, чем торжественность погребения и забота о теле умершего. Самая великая человеческая трагедия античности — это самопожертвование Антигоны во имя достойного погребения тела погибшего брата, дабы соблюсти священные обычаи, — мотив, совершенно утраченный, если мы будем мерить его современной поэзий! Первоначально умерших, скорее всего, погребали в доме под плитами, затем в центре деревни, у стен, у городских ворот, на рыночной площади, в пританиуме! Так, например, в Олимпии гробница Пелопа находилась рядом с большим алтарем Зевса, а храмы одновременно могли быть местами погребения деймонов. В частности, Дельфийский храм Аполлона являлся захоронением бога земли Пифона (Питона). Раньше даже христианство использовало соборы и храмы для погребения представителей благородных семейств, в нынешних селах могилы пытаются сделать поближе к церкви. Самые величественные сооружения Древнего Египта — пирамиды — это место для мертвых; это относится и к скальным храмам ликийцев, и к римским катакомбам. Диодор из Египта сообщает: «Большая забота проявляется относительно того, чтобы жилища для мертвых использовались как для живых; они рассматриваются в качестве ночлега на короткий период, гробница же — как истинное и постоянное жилище на вечное время». В качестве мест для мертвых у многих народов могли выступать священные рощи, чудесные горы, скальные жилища Маниту, ступенчатые сооружения и пагоды. Душа умершего порхает и парит вокруг гробницы, продолжая жить в образе змеи, гения места (genius loci) или же Агатодемона, но в любом случае благословляя всех живущих в доме! Весь римский культ берет свое начало в поклонении духам дома — ларам, аналогичное можно сказать и про японский синтоизм. Древние племена, равно как нынешние «дикари», охотно именовали себя в целом по имени первопредка или прародителя. В честь прославленных павших героев был учрежден греческий Агон, образующий круговорот настоящего и прошлого! Кто-то может возразить, что в данном случае не опасаются призраков и не обороняются от них, здесь свершается любовное почитание настоящего, которое связано с поклонением возвышенным существам прошлого. А это, в свою очередь, связано с обычаями, сплоченными отчасти с рассудочным желанием, отчасти с мистическим устремлением вернуть их вновь к жизни. Наконец, для нас может быть неопровержимым доказательством традиция, приходящаяся на время заката греческой цивилизации. Тогда возникает стремление героизировать умерших и изобразить их непосредственно в облике Эроса. Он лежит заснувший, опустивший свой факел, будто бы утомленный жизнью, и рядом лежит испитая чаша. Но таким образом достигается не бессмертие для умершего, он вообще не умирает, а лишь преображается!