— Нисколько. Правильно и умно. Вы тот друг и та женщина, которой только недоставало мне здесь, — отбрасывая папиросу, сказал Икаев и крепко прижал к себе гладившую его виски женщину.
***
Вечером в антракте в ложу к Икаеву вошел Кузнецов. Он не знал, как ему следует теперь держаться с Икаевым. На всякий случай он двусмысленно шепнул:
— Уверяю вас, как джентльмен, был нем яко рыба.
Икаев помолчал, покрутил ус и затем сказал:
— Верю. Спасибо. Из тех пятнадцати процентов, что вы списываете ежевечерне, прошу давать только десять процентов… Остальные пять процентов…
Сердце у Кузнецова радостно екнуло, он улыбнулся.
— …прошу вас отдавать актрисе Марине Владимировне Раевской. Понятно? — Икаев прищурился.
Кузнецов подавил вздох и по-солдатски ответил:
— Так точно!
***
Митрофан Петрович Греков обходил свои владения. Свой обход он начал с утра, посетив для начала военный собор, где шла утреня. Градоначальник, сопровождаемый двумя приставами, адъютантом и пешими казаками, протиснулся в толпу, купил за полтинник свечу и стал разглядывать у стены иконы, отыскивая изображение своего святого — Митрофания Воронежского. Продвигаясь вдоль стены в поисках святого тезки, градоначальник удалялся все дальше, а за ним, придерживая в одной руке шашки, а в другой зажав шапки, молча двигались провожающие его пристава и казаки. Толпа молящихся поспешно раздвигалась, пропуская вперед градоначальника со свечкой в руке и с устремленным на иконы взглядом.
Священник, заметивший важного посетителя, стал еще громче подавать возгласы, а хор певчих запел елико возможно красивей. Но градоначальник ничего этого не замечал. На его хмуром, вытянувшемся лице росла досада. Он сердито остановился и почти в упор стал разглядывать в приделе иконостас. Потом резко повернулся и быстрыми шагами, разрезая пополам толпу, пошел к выходу. У самых дверей Греков внезапно остановился и, сунув через плечо свечу спешившим за ним конвойным казакам, сердито сказал:
— На, Антонов, поставь там кому хочешь, — и уже на паперти проговорил: — Сукин сын поп понаставил там всяких цыганских святых, а святого Митрофаиия не желает! А? Вызвать его, негодяя, в градоначальство! — И он быстро сбежал по ступенькам храма.
…Хорошее настроение духа вернулось к нему только на базаре.
— Чем торгуешь, тетя, а тетя? — поинтересовался он, подходя к толстой, румяной казачке средних лет, сидевшей на возу.
— Усем, ваше высокоблагородие. Чем хочете, все найдется. Сало, масло, сухого вишенья, хлеба белого, опять же свинины своей, кабанчика надысь закололи… игриво заговорила казачка, стреляя глазами.