— К кому следуете? — учтиво, наклоняя стриженную ежиком голову, спросил юнкер с золотым шевроном на локте.
— Аудиенция ровно в двенадцать часов у его превосходительства генерала Шатилова.
— С кем имеем честь? — одновременно вытягиваясь в струнку и звеня шпорами, осведомились двое драгун.
«Откуда они берутся так внезапно?» — удивился я. Действительно, в вестибюле, в передней и в полуоткрытых дверях было множество офицеров. Одни с шевронами на рукавах, другие с повязками и галунами, третьи с черепами и скрещенными костями, а еще человек пять в черкесках молча поглядывали из-за дверей. «Кто же на фронте, если здесь их столько?» — подумал я и с достоинством ответил:
— Базилевский, Евгений Александрович, по личному приглашению генерала.
Несколько голов опустилось над бумагой, где значились фамилии вызванных, несколько пар глаз воззрилось на меня.
Так в молчании мы провели две-три секунды.
— Прошу вас, второй этаж, там дежурный обер-офицер проводит к приемной, — передавая мне пропуск, сказал один из офицеров.
Я поднялся по лестнице на второй этаж. Вся эта церемония была немного опереточной и забавной. Из этих разряженных бездельников и генеральских холуев легко можно было создать роту.
Шедший позади казак проводил меня до круглолицего, с лихими усами вахмистра. Тот, щелкнув каблуками, провел меня по коридору дальше. И тут, и на лестнице и на площадке, стояли, прохаживались или полусидели на подоконниках офицеры, юнкера, казаки. Поистине рота могла уже стать батальоном, если б все эти бравые усачи были бы отправлены на фронт.
Удивило и большое количество женщин, преимущественно хорошеньких и молодых. Сестры милосердия, причудливо разодетые, в коротких юбках и нарядных кофточках, легко могли составить женский батальон. Позванивали шпоры, звучал приглушенный смех, пахло духами.
— Пра-ашу вас, — хорошо поставленным баритоном пригласил меня в приемную генерала полный, добродушного вида полковник, смахивавший на опереточного простака. — Не узнаете меня? — пожимая мою руку, спросил он. — Не помните? Это понятно. А я вас, почтенный Евгений Александрович, еще долго не забуду.
— Это почему ж так?
— А как же, ведь вы уже и не помните, а я потом целую ночь не спал, все переживал да ругался. Ведь это ж вы у меня на золотом столе сорвали куш в целых семьсот долларов.
— Ничего, полковник, отыграетесь… Карта ведь дура…
— Дай бог, дай бог! — вздохнул полковник.
Некстати встретился со мной у Шатилова этот болтливый человек. Я сел рядом с ним и принялся разглядывать свои ногти.
В приемной сидели важные офицеры, также ожидавшие аудиенции. Три-четыре чопорных дамы неопределенного возраста, хорошенькая блондинка со взбитым коком и мрачного вида штатский с георгиевской лентой в петлице.