– А как зовут вашего песика?
– Он пес, а не песик! – буквально ужаснулся Леннокс. – Это обученная фермерская собака, рабочая! И очень дорогая, кстати.
– Так у него есть имя или просто штриховой код?
Ладонь Леннокса опустилась на голову пса, как это часто случалось, – он делал это явно бессознательно.
– Парсли.
Для Нины это прозвучало неожиданно – она предполагала услышать что-то вроде «Боб» или «Рекс» и усмехнулась.
– Привет, Парсли! – сказала она. – Чудесное имя!
Парсли негромко фыркнул и опять лизнул ее руку.
– Имя довольно глупое, – заметил Леннокс.
– Ну а мне оно нравится, – возразила Нина. – Симпатичное имя для симпатичного песика. То есть пса, я хотела сказать.
«Лендровер» покатил по ухабистой дороге вверх по холму, и Нину впервые не заботило, скажет ли она что-то не так или не скажет, она ничуть не смущалась. В грубости Леннокса ощущалось нечто раскрепощающее. Нина догадывалась, что он точно так же ведет себя со всеми, и это давало ей право быть более дерзкой, чем в любом другом случае. Она повернулась на сиденье, чтобы посмотреть на него. У Леннокса был крепкий крупный подбородок, голубые глаза, окруженные морщинками, потому что он постоянно щурился, оглядывая поля, большой нос, щетина на щеках и густые волосы, торчавшие из-под фуражки. Он не походил на человека, много времени проводящего в помещении, даже автомобиль, казалось, ограничивал его свободу. Леннокс был создан для того, чтобы шагать на длинных ногах по вересковым пустошам, продуваемым ветром. В нем не замечалось никакой мягкости, он весь состоял из углов.
И вдруг, как будто прямо посреди пустоты – вокруг не было никакого света, – Леннокс остановил внедорожник. Вытащив с заднего сиденья фонарь-«молнию», он включил его на всю мощь.
– Рорих? – тихо позвал он.
– Ага, здесь, босс, – раздался голос за его спиной.
– Где именно?
– В пристройке. Ей нелегко приходится. Двойня, похоже. И они перепутались.
Леннокс выругался и быстро пошел вперед. Нина, спотыкаясь, побрела за ним.
– Ты позвонил Кайлу?
– Ага, только на другом берегу реки корова телится.
– Черт знает что! – выругался Леннокс, опуская фонарь.
Пристройка сбоку от амбара не выглядела уютной, но она защищала от ветра, и это было важно. Овца лежала на боку и выглядела безнадежно, она жалобно блеяла.
– Знаю, знаю, старушка, – заговорил с ней Леннокс.
Нина впервые услышала в его голосе нечто похожее на нежность.
– Потерпи, потерпи…
На полу стояла большая банка с какой-то мазью, похожей на вазелин. Леннокс, закатав рукава, вымыл руки в ведре. Нина внезапно вспомнила книгу Джеймса Хэрриота «О всех созданиях – больших и малых».