А когда Дед туда прибыл с терским взводом, у них была жёсткая дисциплина, в отличие от других. И они сразу начали рыть окопы, лазили, снимали молдаванские мины, диверсии производили. Тогда я с ним и познакомился.
Во время Первой чеченской кампании мы с ним только один раз созванивались, он меня звал к себе в отряд, но я уже тогда служил в армии. Во Второй чеченской мы уже работали вместе.
В 2001 году он служил в спецназе ГРУ, ему было уже за во, но его тем не менее каким-то левым путём провели как 45-летнего контрактника. Но физически он очень силён, крепок, несмотря на все его ранения. А он в Карабахе получил ранение в руку. У него была полусухая рука — три пальца не сгибались, в кисть попало — из локтя вышло. Но он ещё раз 50 мог подтянуться, отжаться раз 80. Дед замечательный. Как говорится, таких уже не делают. Столько успешных боевых операций он провёл и в Чечне, и в Карабахе, и в Приднестровье?! Иных уж нет, а те далече…
Однажды бойцы “Вымпела” в 2001 году мне рассказывают:
— УГРУшников есть такой дед за 60, так вот мы по горам идём, подыхаем, а он идёт, как ни в чём ни бывало и тащит столько же, сколько и мы.
Я говорю:
— Естественно, это же сам Коллонтай Владимир Николаевич.
А они не знали, что я с ним знаком. Он прошёл Приднестровье, Северную Осетию, Карабах, обе Чечни и Донбасс. Получается, шесть войн, на последней он погиб».
Искал укроп, а нашёл девушку
Все семёновские ужасы видели и ощущали не только мы — люди с оружием, сделавшие добровольно свой выбор, — но и оставшиеся местные жители. В одном из домов, находившемся на семёновском перекрёстке, жила семья. Во время бомбёжек они прятались в подвале, как и все живущие в тех местах.
Однажды нам с Кротом и ещё нескольким «особо приближённым» ополченцам Бог послал пару десятков яиц. Тушёнка и консервированная жратва уже стояли комом в горле, поэтому жареная яичница вполне заменяла небесную манну. Но когда Крот дожарил «пищу богов» оказалось, что не хватает к нашему королевскому ужину совсем малого — свежего зелёного лучка, укропчика и петрушки. Никто из бойцов и представить не мог, где можно вечером достать зелени. Тогда я сказал, что рядом есть огород, на котором всё вышеперечисленное добро растёт, и хозяева не обеднеют, если я сорву в розничных масштабах несколько кустиков укропа и петрушки.
На улице было тихо, придорожные фонари больше не горели, потому что с первых дней мы расстреляли их из автоматов (чтобы не демаскировали позиции), а потом и вовсе укропы минами побили провода. Но у хозяев, чей огород я собирался обнести, крыльцо освещалось лампочкой. Скорее всего, они смогли запитать дом хотя бы частично бензогенератором. Я тихонько перелез через полутораметровый забор и пробрался к огороду. Впотьмах довольно быстро нашёл и лук, и укроп, только петрушку нигде не видел.