Тогда я с чистой совестью поднял канистру и опустошил её в бак раритетного авто. Во время переливания я чётко увидел испарения над струёй, и меня посетила мысль, что это бензин. Но дёргаться поздно — канистру я уже опорожнил.
Ополченцы меня поблагодарили и попытались завестись. С первого раза у них этого не получилось, наверное, просто потому что машина старая. Когда мотор всё же затрещал, из выхлопной трубы повалил густой чёрный дым — как я узнал позже, это из-за смешивания солярки и бензина. Любая иномарка после такого даже не завелась бы, но отечественный автопром всегда удивлял своей живучестью.
Перед тем, как выехать за территорию, водитель на меня взглянул с вопросительной улыбкой и спросил:
— Ты точно дизеля залил?
— Что было, то и залил, — пытаясь не засмеяться в голос, ответил я.
Водитель уже не стал выяснять, а просто поехал дальше. Мне стало жалко ребят, я уже думал, что вывел им из строя мотор, совершил, так сказать, непреднамеренную диверсию. Но на следующий день они у нас опять оказались проездом и выразили мне благодарность за то, что я залил им только одну канистру.
Только из-за того, что машина была отечественной и переживала и не такое, мотор у неё выдержал это издевательство. Повезло, что у них в баке всё же было больше солярки, чем бензина, и на моторе их смешивание не сильно отразилось. В этот раз они уже сами нашли по запаху дизельное топливо и заправились.
После того как «Метелицу» и автомойку раздолбили окончательно, встал вопрос о безопасном месте для оружейки. Тогда ополчение для себя открыло в километре от семёновского перекрёстка колбасный цех «Семёновские колбасы», который граничил с цементным заводом и заводом по изготовлению сладкой воды «Биола». Через дорогу расположилась свиноферма, из которой, возможно, и поставлялось сырье для переработки на колбасу.
Сам колбасный цех принадлежал местному магнату с говорящей фамилией Жидков. В мирное время он был одним из самых успешных бизнесменов в Славянске и окрестностях, так как многие вопросы решал совместно с тогдашним мэром города Нелей Штепой.
Во время Майдана он активно поддерживал и даже финансировал «Правый сектор», о чём говорят документы, найденные нами в его кабинете на территории колбасного цеха. А когда Славянск заняли мы, для него это стало огромной потерей. Он не успел практически ничего вывезти из своих предприятий, кроме денег, и смылся куда-то на территорию тех, кого и спонсировал.
Самое интересное, что мы нашли в его владениях — сектантская литература. Игорь Жидков был то ли почётным членом, то ли основателем какой-то секты по типу Свидетелей Иеговы. И большинство сотрудников колбасного цеха были её адептами. Видимо, он всех своих подчинённых подсаживал на свою сектантскую тему, раздавая брошюрки и книжки. После этого неудивительно, что он активно поддерживал Майдан, так как львиная доля различных религиозных течений и сект являлись ярыми сторонниками оппозиции и госпереворота на Украине. Более того, они сыграли огромную роль в привлечении и последующем окормлении своей «паствы» на Майдане. Потому как костяк так называемых революционеров в Киеве формировался из селюков-западенцев, отмороженных неонацистов, бомжей-гомосексуалистов (шучу — просто бомжей) и адептов различных сект.