Когда пришли, оказалось, что ещё не вернулся Кедр с одним бойцом. Мы за них очень переживали, а они объявились только вечером. Все под впечатлением от первого боя. А я был спокоен, как танк, но после этого несколько ночей не спал и не ел.
Так как я был в группе ещё относительно новеньким, ко мне потом подошёл Ромашка и попросил показать автомат. Хотел проверить — стрелял я из него во время боя или где-то сидел в сторонке испуганно. Я снял крышку и показал чёрный задымленный поршень. Он такой:
— Ну, ладно. Понятно. Хорошо, молодец».
Итог боя: с нашей стороны ни двухсотых[43], ни даже трёхсотых[44]. Со стороны укров уничтожено вместе с правосеками два джипа украинской «Альфы», как утверждал очевидец на видео. А также «обнулились» несколько десятков иностранных наёмников, которые приехали в Донбасс на сафари[45].
Одно из чудес, которое с нами произошло, — бензовоз, за которым мы прятались, не сдетонировал от прямых попаданий из КПВТ[46], а также то, что БТР ни разу в нас не попал, хотя мы бежали по открытой местности и видны ему были, как на ладони.
Освоение занятых территорий и боевые вылазки
Каждый день в ополчение записывались новые добровольцы, в основном местные. На подъезде к городу устанавливались блокпосты, но бойцов не хватало для их заполнения. На каждом контрольно-пропускном пункте стояло не больше 10 человек, и только у двоих-троих было оружие. Причём не «калаши», а охотничьи ружья или карабины Симонова образца 1945 года.
Группа Ромашки всё ещё дислоцировалась в здании СБУ. Нас можно было назвать ГБР (группой быстрого реагирования), так как мы выезжали на любой сигнал ополченцев или мирных жителей о передвижении противника. Как только укропы нападали на один из славянских блокпостов, ополченцы сразу докладывали нам, и мы выдвигались на помощь. Зачастую в день таких звонков от мирных и не мирных поступало несколько десятков, и каждый раз отряд выезжал на подмогу. Но большинство выездов были «пустыми» — ехали на захват правосеков, к примеру, а на месте никого не оказывалось. Часто звонившим мерещилась бронетехника, а на самом деле ехал простой грузовик.
В сутки мы спали не более трёх часов, причём это время разбивалось на отрезки по 20–30 минут, так как интервал между выездами был короткий. Из-за постоянного недосыпа не хотелось есть. Я в день съедал не больше двух бутербродов, разве что много пил воды. Организм в экстремальной обстановке мобилизовал все свои физические и психологические ресурсы и использовал их для того, чтобы я выжил и не сошёл с ума. Слабости или недомогания не было, любая физическая нагрузка на протяжении суток переносилась нормально, несмотря на то, что сна и питания недоставало. Также не помню, чтобы кто-то болел простудой в это время, хотя иногда за ночь в секрете