Война — дело не женское, поэтому у защитников Славянска был острый дефицит в общении с противоположным полом. И естественно, что многие его восполняли именно с девушками, находившимися рядом с ними. Иногда даже подкатывали, но ничего не получалось из-за разницы в возрасте. Так как девушки, которые нам помогали, совсем молодые — одной 19, а второй вообще 17, и высокие любовные чувства не возникали с 40-летними ополченцами-шахтёрами. Но среди нас несколько молодых парней всё же было, в том числе и я.
Сначала я забегал в свободное время пообщаться о всяком разном — попить чайку, как говорится, а когда мы переехали в горисполком, кухня не захотела отделяться от нашей группы. Тогда Ромашка сказал: «Наши девушки должны быть с нами», — и забрал их с собой.
Одним поздним вечером мне взбрело в голову подарить Рите цветы. Я вышел из здания исполкома и направился на поиски. Было уже поздно, и магазины вряд ли в такое время работали. Вдруг откуда-то появился парень и сказал, что пришёл помочь ополчению. Я предложил ему зайти в здание и там записаться в ряды, но он отказался и сказал, что готов помочь продуктами или другими услугами, но оружие брать по каким-то причинам не хочет. Тогда я дал ему 15 гривен и попросил найти цветочный магазин, учитывая, что он местный и хорошо знает город. Денег он не взял и сразу побежал выполнять просьбу. Через каких-то полчаса вернулся с букетом роз, даже не спросив, зачем они мне нужны. На следующий и в последующие дни он также приходил и спрашивал у бойцов, чем можно помочь.
От такого подарка девушка немного опешила, так как даже не догадывалась, что кто-то из уставших брутальных ополченцев способен на романтику. На самом деле таких хватало, просто я оказался первым.
Мы прогуливались по центральной площади горисполкома, не отходя далеко, так как стемнело и в городе действовал комендантский час. За это время я успел рассказать Рите, что приехал из Киева и мне только 20 лет. Не знаю почему, но свой настоящий возраст я сначала постеснялся назвать. Чуть позже она узнала, что я ещё несовершеннолетний. Но это было уже в Семёновке под круглосуточными обстрелами.
Так у меня появилась боевая подруга — смелая молодая девушка.
В моей оборудованной «больничке» я круглосуточно занимался всеми ранеными и больными, которые базировались в здании исполкома на первом, втором и третьем этажах.
Из-за постоянных тревог и боевых выездов спать приходилось в одежде и с включённой рацией, из которой с интервалом в две-три минуты доносились чьи-то переговоры. Ко всем невнятным бурчаниям нужно было прислушиваться, чтобы не упустить тревогу или раненого.