Город постепенно пустеет, хотя ни один человек не покидал его пределы. Однако уцелевших не покидает ощущение массового бегства – такое чувствуешь подсознательно, подобно огням на периферии, улавливаешь стремления других людей.
Общее количество жертв не поддается исчислению. Возможно, тысяча. Возможно, больше.
Волосы отрастают. Загибаются ногти. Рук катастрофически не хватает. Наконец, даже три пары латексных перчаток не гарантируют защиты от вируса.
Все больше народу умирает. Истощение. Обезвоживание.
Если появляются пролежни, их не всегда успевают заметить.
В Викторианскую эпоху люди страшно боялись, что их примут за мертвых и похоронят заживо. В Санта-Лоре происходит наоборот – людей, неподвижно лежащих на койках, ошибочно принимают за живых.
Чуткие наблюдатели уже наверняка заметили группку гражданских, работающих бок о бок с Национальной гвардией. Добровольцы разгружают коробки с провизией в здании старшей школы, их синие джинсы ярко выделяются на фоне камуфляжа. Помогают расставлять койки в университетской часовне. Среди них двое студентов, лиц не разобрать.
Но одна из матерей различает на заднем плане газетного снимка – это, случаем, не ее дочь раздает маски? Какое счастье видеть ее живой! А что за парнишка рядом с ней распаковывает коробки с защитными костюмами?
Мэй – лопнувшая струна снова натянута до предела. Среди всеобщей неразберихи есть неопровержимые факты: они с Мэтью живы. И здоровы. У них две руки, чтобы помогать, две ноги, чтобы отправиться куда угодно, и настойчивое, укоренившееся желание приносить пользу.
Темные глаза Мэтью горят над маской, голос звучит приглушенно, он всегда знает, где хорошо, а где плохо, – компромиссы и нюансы для слабаков. Рядом с ним просто и спокойно. Их путь всегда лежит туда, где требуется помощь. Они действуют как единое целое, как слаженный механизм – вот Мэтью поднимает Мэй за бедра, чтобы та смогла заглянуть в окна в поисках неустановленных жертв – живых или мертвых.
Мэй забывает зарядить телефон. Забывает звонить родителям – ей невдомек, что ее мать присоединилась к группе родственников, разбивших лагерь в нескольких милях от города. Встревоженные семьи днюют и ночуют в своих автомобилях в ожидании новостей. Неужели прошла неделя, как она созванивалась с матерью? Время в Санта-Лоре течет неуловимо, точно во сне.
Им всего восемнадцать, но прошлого больше не существует. А будущее похоже на тень, мелькнувшую в полдень.
Они выполняют любые поручения. На остатки топлива привозят продукты в дом престарелых. Отыскивают больных в спальнях и автомобилях, а иногда – на тротуарах и садовых скамейках. Как-то раз, проходя мимо Общества защиты животных, они слышат отчаянный скулеж и возню. Через окно Мэй различает мужчину, обмякшего за регистрационной стойкой. Двери заперты изнутри.