Он говорил… говорил. Ходил по кругу, курил и не мог успокоиться.
— Там целый арсенал… и я должен уничтожить осиное гнездо изнутри, а ты мне в этом поможешь и сделаешь, как я сказал.
Я стиснул челюсти так, что заскрежетали височно-челюстные суставы и отдало прострелом по всему телу.
— Нет. Это не выход. Это… это, бл*дь… самоубийство. Я не хочу в этом участвовать.
Макс шумно выдохнул, оперся на стол обеими руками, наклоняясь ко мне.
— Это будет правильно. Ты знаешь, что я придумал адски крутой план. Другого такого шанса не будет ни у кого, а ты заручишься мощной поддержкой правительства и уложишь на лопатки Зарецкого. Просто пообещай, что сделаешь так, как я прошу. Хоть раз. А теперь зови Изгоя. Я знаю, как вытащить оттуда Дашу, а Изгой прекрасно знаком с местностью. Хватит болтать. Время идет и неизвестно, что эта мразь делает там с моей женой.
Я сдавил его плечо и приблизил свое лицо вплотную к его лицу.
— Мы сделаем так, как ты сказал, только в том случае, если не будет ни единого даже малейшего другого выбора, ясно?
— А его и так нет.
— Есть. Будет прикрытие с воздуха, будет машина и вертолет. Я выбью приказ о ликвидации. Есть доказательства, есть координаты. Это вопрос национальной безопасности. Ты не должен…
— Не должен. Никто не должен. Потому все вот так… Везде вот так. Никто и никому ничего не должен.
— Наш отец придумал бы другой выход.
Зверь рассмеялся все так же горько, все так же не радостно, а скорее, болезненно, надрывно.
— Отец был из тех, кто в голодные времена мог сожрать более слабого, и ему было бы насрать, если бы кто-то назвал его каннибалом, он мог скормить голодной семье самого младшего, чтоб остальные выжили, и при побеге в Тайге прихватить с собой "консервы"*1. И я уважал его за эти стальные яйца. И… ненавидел. Это мое решение. Не мешай мне. Поверь, я знаю, что делаю.
— Ты пытаешься быть тем, кем на самом деле не являешься.
Глаза Макса округлились от внутреннего шокирующего удивления, оно граничило с каким-то безумием.
— Я не знаю кто я. Веришь? Я реально не знаю кто я. И делал ужасные вещи… будучи с ними, чтобы оправдать свою якобы роль. И… во мне жило вот это звериное, неудержимое, страшное. Я боюсь себя, брат. Иногда я перестаю быть собой. Перестаю быть человеком… я смог играть, смог быть с ними заодно.
— Тебе нужно было выжить. Я бы поступил точно так же.
— Нет… ты бы пытался придумать, как избежать… а я… я не искал поводов помиловать. Поверь, это то решение, которое спасет нас всех и не на один год, не на десятилетие, а навсегда. Просто помоги мне, брат. Даже не раздумывай дважды. Делай, как я сказал. У этой миссии есть всего два исхода. Но вряд ли будет хэппи энд, и мы с тобой оба это понимаем. Ты знаешь, насколько я прав.