— Может быть, мне приготовить одну для сестёр и Сараны… — пробормотал Риан, не став вешать вторую тушку, а затем насупился. — Вот только, я готовить то не умею! А если испорчу еду — по головке меня не погладят! И не в перьях же её готовить…
«Да ладно! — воскликнул я, обрадованный открывающимися мне возможностями. — Ты у костра в лагере торчал постоянно в надежде кусочек урвать. Неужели не помнишь, как птицу разделывают…»
— Точно! — воскликнул мальчик и радостный побежал на задний двор, схватив по дороге самое доступное и при этом главное сокровище хранящееся в доме — отцовский топор.
Тушка была быстро ощипана, причём перья и пух, аккуратно сложены в специальную корзину, как делала это мачеха. Сама потом разберёт. Сложными деревенскими интригами, родители Риана договорились о свадьбе старшей дочери и Флавеля сына скорняка. А в приданное ей, помимо одежды и зерна, хотели выдать ею же расшитую пухо-перьевую подушку, что по местным понятиям было невиданным предметом роскоши! Ведь никаких кур, гусей и уток в деревне, а то и во всём мире просто-напросто не было. Да и вообще, в нашей деревне с животинкой… было туго.
Один кабыздох, пара клячь, и три кошки. Слишком уж много денег хотел наш барон за владение хотя бы простейшей козой, ведь её ежедневный удой налогам обложить трудно, потому как каким-то там указом короля от мохнатого года задолго до нашего рождения: «Козёл и коза, как и бык с тёлкой есть существо обычное и рогатое, сродни барану или овце!»
Формулировка странная и на первый взгляд глупая, но каким-то хитровывернутым юридическим образом защищала владельцев скота от неподъёмных поборов из-за удоя — приравнивая разнополые особи между собой, но это постарались обойти «Налогом по рогатым головам».
Удар топора по шее птицы положенной на чурбачок… и я с полным ахреневанием всего своего организма понял, что если бы не среагировал бы, то мой носитель остался бы калекой на всю жизнь! Я так и не понял, что именно произошло, но опускаемый детской рукой прямо на свою же кисть топор, вдруг повинуясь моему то ли движению то ли желанию, прошёл вкривь на сантиметр разминувшись с пальцами Риана.
А затем сразу же наступила темнота. Не обморок, но что-то вроде того и я отключился от реальности.
— Брайн, как он? — слова старшего брата Риана винтом вонзились в только что включившееся сознание.
— Плохо, — ответил голос среднего брата. — Вряд ли до утра доживёт…
Первая мысль, появившаяся у меня голове, буквально кричала о том, что мой носитель таки не совладал с топором, и теперь умирает от обильной кровопотери. Я же, отключился тот пробившего по мозгам ребёнка болевого шока. Ну… или это он сам меня отсоединил, потому как даже когда в четыре года мальчик умудрился сломать себе ногу, он пусть и кричал, захлёбываясь слезами, но лично я чувствовал только неприятный зуд в пострадавшей конечности.