Да еще в груди снова разгорелся пожар. Печать с такой яростью жгла мне кожу, будто я опять нарушил какое-то правило. Более того, вскоре из-под вдрызг изгвазданной рубахи снова заструился сизый дымок. Мне на кожу словно кипящим маслом плеснули. Я непроизвольно ухватился ладонью за больное место, одновременно зарывшись пальцами второй руки в липкий мох… и в этот момент что-то произошло. Меня словно молния прошила от груди, через прижатую к ней ладонь, а затем через вторую руку, чтобы мощнейшим разрядом шарахнуть в землю.
Раздался беззвучный гром. Земля подо мной содрогнулась. Трава в радиусе десяти метров мгновенно почернела, мох болезненно скукожился. С ближайших кустов, насколько я мог видеть, мигом облетела листва. Зато мне стало гораздо легче. Да и печать притихла, позволив спокойно вдохнуть.
Ничего себе фокусы…
Я как стоял, так и рухнул лицом в омертвевший мох, будучи больше не в силах сохранять равновесие. Может, я и выпил громадную тварь до дна. Может, и бурлила во мне ее энергия, перерабатываясь в смертельно опасную магию. Но на физическом плане я чувствовал себя полностью опустошенным. Обессилевший, измученный, задыхающийся, едва живой. Пожалуй, так погано мне было только в тот день, когда я сбежал из дворца. Правда, тогда печать жглась не в пример сильнее, но даже сейчас я не смог себя заставить убрать от нее руку. И не мог не думать, что мне… в кои-то веки… очень пригодилась бы сейчас помощь императора.
– Кар… – прошептал я, почувствовав, как в землю ушла еще одна волна темной магии. А вместе с ними в голове что-то сперва напряглось, затем оглушительно хрупнуло. После чего в носу стало горячо, а затем на траву щедро плеснуло кровью. – Ох, Кар, как же ты мне нужен…
Печать, словно услышав, в последний раз обожгла грудь и так же неожиданно заткнулась. А меня после этого, как ни странно, отпустило. Словно именно сейчас, здесь, под напором магии, в моем теле сломалась какая-то преграда, и теперь излишки спокойно провалились глубже. В какие-то новые емкости. Так что больше не требовалось сбрасывать их вовне и бояться, что кто-то пострадает.
– Вот и отлично, – прошептал я и неловко вытер лицо рукавом. А когда обнаружил, что кровь больше не идет, то со стоном перевернулся на спину, равнодушно посмотрел на клубящиеся надо мной сгустки черного дыма и закрыл глаза.
Все. На сегодня я выдохся. Хотя, если верить ощущениям, то правильнее было бы сказать, что я мертв.
* * *
К сожалению, долго прохлаждаться мне не дали: довольно быстро до Хэнга дошло, что они терзают уже дохлую тварь, и бездумная мясницкая работа прекратилась. Затем неподалеку подал голос обеспокоенный наступившей тишиной волк. Следом за вожаком заволновалась и остальная стая. Так что мне волей-неволей пришлось собирать себя в кучку, подниматься с почерневшей земли и тащиться прочь, очень надеясь, что единственный на всю округу чародей не обратит внимания на случившийся неподалеку выброс темной магии.