Все это было слишком аскетично обставлено, чтобы быть домом его родителей. Все это выглядело, как шоу-рум дорогого мебельного магазина, и тут не было ни одной семейной фотографии или других сувениров. Это совершенно явно был чей-то первый дом, и я хотела, чтобы этим кем-то была Я!
Когда мне наконец удалось проглотить свою завистливую ярость и сделать Кену комплимент по поводу обстановки, он просто ответил: «Спасибо. Это папа помог мне с лепниной на потолке».
Ага!
– О, он живет тут с тобой?
– Нет, но моя сестра снимает у меня комнату. Мы договорились, что она заплатит больше, если я уступлю ей большую спальню и место в гараже.
Так тут все же живет женщина. Это объясняет Эйфелеву башню.
– Это она помогала тебе с обстановкой?
– Нет. Я сам все красил и обставлял. Она переехала только несколько месяцев назад.
– Правда? Ты все это сделал сам? Это прекрасно! А откуда эти рисунки?
– А, эти? Я привез их из Парижа. Там на каждом углу стоят художники, которые целыми днями рисуют Эйфелеву башню. У них потрясающие работы, и стоят они совсем недорого.
То есть он был не только крутой, умный, стройный и с постоянной работой. У него еще был собственный дом, который он сам обставил и украсил картинами, купленными в Париже. Как будто знал, что я вот-вот появлюсь. Но мои грезы быстро разлетелись, едва только я осознала, что, если я в один прекрасный день перееду сюда, нам с Кеном придется тесниться на узкой кровати в одной из маленьких спален, потому что его противная сестрица успела захапать себе большую.
Стараясь прощупать почву, я осторожно спросила:
– Не могу поверить, ты владеешь собственным домом и не спишь в большой спальне.
– О, это не важно. Я только что закончил дополнительную комнату и сплю в ней.
Вот оно. Бум. Подвал, пристройка или гараж. Я знала, черт побери!
Только я начала разбираться в жилищном раскладе Кена, как из кухни появилась крошечная азиатка. Она казалась примерно моего возраста, может, немного моложе, и была не выше полутора метров. Когда она заметила, что Кен не один, она смущенно отвела глаза и быстро поднялась по лестнице.
Так, ну а серьезно – кто тут живет??
Заметив мой ужас, Кен пояснил:
– Это Робин. Она работает в театре, и ей негде было жить, так что я сдаю ей одну из дополнительных спален.
Этот поганец был хозяйственным. Похоже, эти сучки выплачивают за него ипотеку. И помогают по хозяйству. Кен таки был начальником.
И он позволяет мне таскать его туда-сюда, как тряпичную куклу, и отдавать распоряжения. В этом не было смысла. Почему кто-то, контролирующий все стороны своей жизни, так охотно подчиняется? Я была всего лишь двадцатилетней студенткой, работающей в Мейси и живущей с родителями. Кен же был двадцатитрехлетним