– И что? – с восторгом переспросил Крячко.
– И ничего. Самый откровенный ответ на вопрос, существует ли он, прозвучал примерно так: «Теперь есть основания полагать, что предположения о существовании бозона Хиггса действительно обоснованны и он может существовать».
– Хорошо, но вы ведь геолог… – начал было Гуров, но профессор, повернувшись к нему, перебил:
– Да, я не физик, хотя… Ну, неважно. Мы в геологии тоже имели стройное и весьма обоснованное представление о структуре земной коры. Я вам скажу, что мы даже о строении земного шара имели представление. Мы же такие умные, уверенные в себе. Наши знания непоколебимы. Но вот мы стали бурить на Кольском полуострове сверхглубокую скважину, и сразу полетели все наши представления в тартарары. Мы самодовольно ждали, что извлеченные из глубин земли керны будут показывать пласты той породы, которую мы ждали. Нет там, к чертям кошачьим, никаких пластов!
– Артур Карлович! – Крячко вскочил со стула и схватил профессора за руку.
Старик побледнел и стал тереть грудь. Гуров потянулся за телефоном, чтобы вызвать «Скорую», но профессор только махнул рукой:
– Не надо… аритмия, черт бы ее побрал… сейчас все восстановится… вон тот пузыречек мне подайте… да, вот этот.
– Давайте мы все же вернемся к нашему вопросу, – предложил Гуров, когда профессор немного успокоился и сердцебиение у него восстановило нормальный ритм. – Боюсь, мы вас утомим общенаучными темами, а о деле так и не поговорим.
– Да-да, молодые люди, конечно. Я сейчас. Волноваться мне противопоказано, бегать по лестницам тоже… только на лифте и только посидеть у подъезда на лавочке. Стареем! Так что вы хотели мне сказать? Ах да, Борисовский. Жаль, что Всеволод Игоревич так рано ушел. Удивительный был человек – глубоких познаний и оригинального мышления. Настоящий ученый, смотрящий вглубь.
– Вы давно его знали?
– Давненько. Кажется, лет пять или шесть назад мы познакомились с ним на каком-то научном мероприятии, которое проводил Исторический музей. Потом еще несколько раз встречались. Он ведь историком был, увлекся моей родословной. Борисовский ведь очень интересовался всякими орденами, знаками отличий военного и гражданского характера. Он прекрасно знал все фамильные драгоценности знатных домов России. Кстати, почти написал книгу, но какой-то прохвост его опередил, и вышла книга другого автора, даже не историка. Борисовский огорчился и перестал думать об издании. Потом появились другие труды на эту тему, но он так и не решился издать свою рукопись. А у него там были очень любопытные умозаключения. М-да, замечательный был человек. – Профессор покачал головой и добавил: – Знаете, он ведь и про драгоценности моей супруги разузнал многое. Она унаследовала от своей тетки немного украшений…