– Ой! – вдруг выкрикнула Света. – Я думаю, должно быть какое-то очень советское имя! Мы с Колей, когда родился Вовчик, столкнулись с такими новообразованными именами! Это долгая история, не спрашивайте. Главное – мы много про это говорили. Сейчас, дайте подумать… – Она, кусая губы, смотрела на записку так, что просто удивительно, почему та не загоралась. – Не получается! – призналась Света наконец.
– Но логика в твоих словах есть, – решил подбодрить Морской и тут же, не удержавшись, добавил: – В отличие от слов записки. Я о том, – начал оправдываться он, – что это должны быть слова, часто употребляемые Николаем. Света, подумай еще, о чем вы часто говорили и что у вас было совместно на слуху. Тогда мы поймем, о чем он написал.
– «Детс» – это точно «детство», – послушно отреагировала Светлана. – Если, конечно, и правда надо дописывать окончания.
– Правда-правда! – заверил Поволоцкий. – С «репахой», «солвеем» и «приро» иначе ничего не придумаешь.
– «Нки» – это очень может быть про «конки». Коля Вовчику недавно как раз рассказывал, что с 1882 по 1919 год, пока трамвай не электрифицировали, по городу от вокзала до центра ходила конка. Вовчик даже рисовать ее пытался – трамвайный вагон получился неплохо, а запряженная в него лошадка оказалась больше похожа на рогатого динозавра из журнала «Юный натуралист», потому мы рисунок назвали «Харьковская конка доисторического периода», – вспоминая подробности домашней идиллии, Света на миг расцвела. – Коле очень нравится ваша, товарищ Морской, история про первый общественный транспорт Харькова. Поэтому считаю первым словом «конки».
– История не моя, а городская, но за теплые слова спасибо, – улыбнулся Морской и в который раз ощутил, что должен сделать все возможное и нет, лишь бы муж этой белокурой упрямицы поскорее вернулся домой и снова рисовал бы с любознательным Вовочкой фантастических динозавров, развозящих пассажиров по улицам Харькова. – Осталось третье слово, – напомнил он. – К «колка» нужно что-то добавить в середину.
– Конечно же «кошелка»! – лихо сориентировалась Света. – Колина мама сплела себе когда-то чудесную кошелку. Такую красивую, что на улицу с ней выходить нельзя – еще ограбят. Зато для дома сумочка очень полезная. И украшение, и тайничок на одном подоконнике. Мы вечно говорим: «Квитанции не потерял? – Нет, все сложил в кошелку».
– А толку? – Половецкий снова забрал записку и, сверившись с текстом, вынужден был прервать Светино ликование. – Получается, фамилия должна быть «Кошотво». Вы знаете таких людей? Ну вот и я не знаю… И даже почти уверен, что их нет. Как нам расшифровать записку – я не знаю. Чем думал Николай, когда ее писал, – тем более…