Вернувшись к Воскресенскому, Морской еще несколько секунд слышал только предательски громкий стук собственного сердца.
– Кто это был? – спросил старик, приподнимаясь в кровати хоть и с усилием, но уже вполне уверенно. Судя по всему, жизни старика больше ничего не угрожало.
– Не беспокойтесь! – засуетился Морской, подходя ближе. – Это ваш сосед по палате, он ничего не слышал… Вы не вставайте, вам не стоит напрягаться.
– Не буду, – согласился Воскресенский – скорее не со словами посетителя, а с сигналами собственного организма. – Сосед – это не страшно. Он хороший парень. Мы дружим. Даже если что и слышал, не выдаст. А вы?
– Что – я? – не понял Морской. – А, в этом смысле. Право, не волнуйтесь. Я из того, что вы наговорили, считайте, ничего не разобрал. Вы были под воздействием препарата, который явно вам противопоказан. Наверное, бредили…
– Спасибо, – адвокату становилось все лучше. Дыхание выравнивалось окончательно, кожа постепенно приобретала нормальный оттенок. – Я, видно, испугался, что умираю, вот и понесло. Пить хочется… Там где-то холодильник, – старик кивнул на дверь в коридор. – Прошу вас, дайте мне кефир. Внучка приносила… Там должно быть подписано…
* * *
Встречей с Саенко и провокационными рассказами Воскресенского больничные неожиданности не исчерпались. В коридоре Морской столкнулся с целой делегацией: Ларочка, Двойра и Яков как раз благодарили уже знакомую ему санитарку, одаривая яблоками, коих в этом году у всех уродилось несусветное количество.
– Четырнадцатая палата, – заученно вещала та, – но только на минутку. Я пока отдохну в ординаторской. Весь день на ногах, ни разу даже чаю не попила…
– Что вы здесь делаете? – ахнул Морской, кинувшись к вошедшим. – Лариса, почему не в школе?
– Мне мама разрешила, – Ларочка юркнула за надежную широкую материнскую спину и, выглянув оттуда, протараторила: – Я думала помочь. Заглянула перед школой к маме, все рассказала. А она сказала: «Надо ехать!»
– Да, я сказала, – Двойра с вызовом глянула на Морского. – И позвонила Якову. Он в этой ситуации уж точно разберется лучше нас.
Возмутиться Морской не успел, потому что Двойра перешла к делам, характеризующим ее с куда более положительной стороны.
– Я захватила фрукты для больного и Ларису, чтобы наше нашествие было похоже на визит обеспокоенных родственников, если посетителей пускают…
– А я – удостоверение, – продолжил текст жены Яков. – На случай, если не пускают никого. Мы опасались, что тебе не удастся прорваться к Воскресенскому. Тогда бы я попробовал. Твой Коля ведь и мой друг тоже. Кстати, да, привет!