– Не виноват, как же! – разозлился вдруг всезнающий «батя». – Если кто и виноват, так это именно этот ваш именитый старик. Знаю я прекрасно эту историю. От уважаемого человека слышал – от Саши Зинухова, ныне покойного. А ему в свое время эту историю рассказал человек, непосредственно отдававший приказ об аресте старика. Товарищ Журба – бывший начальник уголовного розыска. Вы наверняка его знали. Да?
– Конечно! – Коля вздохнул. Арестованного два года назад легендарного товарища Журбу, грозу всего уголовного мира и отличного начальника, в Харьковском угрозыске искренне ждали обратно и даже, что греха таить, направили, пользуясь служебным положением, соответствующие запросы, но получили ответ, что пересматривать дело бессмысленно ввиду того, что обвиняемого уже нет в живых. – Он хороший человек был, наш товарищ Журба…
– Вот! А этот ваш именитый старик позвонил куда следует, и не стало вашего хорошего человека. Как и множество других людей, руками этого старика когда-то лишенных жизни. Саенко его фамилия. Степан, мать его, Афанасьевич. От него Харьков еще в гражданскую натерпелся, это все знают. А как пришло время за грехи прошлые расплачиваться, так вот, стал связи привлекать. Зря, мол, что ли, борцом за советскую власть еще с дореволюционных времен прослыл. Да только на деле никакой он не боец, обычный негодяй и садист, коих в гражданскую вокруг много было… Раз в жизни справедливую расправу НКВД устроить хотело – попался этот старик на контактах с троцкистами и прочей шушерой, – но нет, выкрутился гад.
«Саенко! – запульсировало в висках у Коли. – Саенко!»
Про Степана Афанасьевича он за свою жизнь слышал более чем достаточно. И дважды виделся с ним лично. Оба раза, правда, Саенко оказывал Коле очень важные услуги, поэтому личной неприязни к нему Николай испытывать не мог. Но тем не менее знал про деяния Степана Афанасьевича достаточно, чтобы понимать: с таким подозреваемым дело принимало очень опасный оборот.
«Что ж это получается? – в тревоге рассуждал Коля. – Дядя Доця с двумя подчиненными пришли в 38-м арестовать Саенко, да не справились. Вели себя, небось, при этом так, что оскорбили старика-чекиста до глубины души. Оскорблять – это они умеют. – Коля недобро хмыкнул, вспомнив своего психа-следователя, но тут же вернулся к проработке версии. – С настоящими врагами – теми, кто приказ об аресте отдавал, – Саенко расправился благодаря старым связям. Но простых исполнителей вроде и винить не в чем было. По приказу ушли, по приказу забыли про это дело, как и не было его вовсе. Но Саенко не из тех, кто прощает обиды. И вот, почему-то только сейчас, в 40-м, он решил отыграться: имитировал разборки между своими. Итог – двойное убийство и один арест. Еще и нервы щекотал будущим жертвам, сволочь, записки с предупреждением подбрасывая. Но неужели дядя Доця, испугавшись, нарочно попросил меня пойти вместо него на дежурство? Намеренно подставил? Не может быть. Он все же старый друг. Наверное, он думал, что, не явившись на дело, попросту сорвет планы Саенко. А вышло вона как»…