Майлз улыбается – чуть-чуть. Всего лишь приподнимается уголок губ.
– И тогда я решил сделать то, чего никогда не делали мои предки. Исследовать жизнь в колониях.
Я качаю головой, заметив краем глаза, что Изабель перегнулась через свою кассу. Хорошо, что перед моей кассой нет никого, кроме Майлза.
Майлз. Здесь, во Флориде, в пиджаке, пусть даже на улице сто градусов жары. Волосы у него спутались от влажности. И он улыбается. Это настоящая улыбка настоящего, живого парня, которому, похоже, я все-таки нравлюсь.
– Королевская семья… – начинаю я, но Майлз качает головой.
– Всё нормально, – отвечает он. – Разберемся как-нибудь.
На его щеке появляется ямочка.
– Кажется, мне не нравится быть мальчиком на побегушках. Видимо, я не настоящий придворный.
– Ну или ты попал летом под дурное влияние, – намекаю я, и взгляд Майлза скользит по моему лицу, так что сердце у меня радостно подпрыгивает.
– Возможно, – негромко соглашается он. – В любом случае, когда ты уехала, я всё время думал о тебе. Про то, что было летом. Про то, что я почти не притворялся… в отношении тебя. Поэтому… – Майлз распрямляет плечи. – Америка. Хотя бы на время.
– Без гида ты не обойдешься, – говорю я. – Надо же показать тебе, что к чему. И проследить, чтобы ты не слишком увлекся.
Вздохнув, Майлз облокачивается на ленту.
– Звучит самонадеянно, – произносит он и накрывает мою руку своей. – Даже нахально.
Я склоняюсь к нему:
– Знаешь, а я люблю нахалов.
Майлз тоже наклоняется – так близко, что на губах я ощущаю его теплое дыхание. Он отвечает:
– И я тоже.
И мы целуемся прямо над моей кассой, не прячась и не таясь. На глазах у всех.
Ну, «все» – это в данном случае Изабель и старушка перед ее кассой, но тем не менее. Я придвигаюсь еще ближе и неуклюже тянусь через ленту, как вдруг…
– НИКАКИХ ПАРНЕЙ!
Крик звучит приглушенно, но все-таки достаточно громко, и сопровождается бешеным стуком.
Я отстраняюсь и смотрю на окно кабинета миссис Миллер. Она стоит там, одним кулаком упираясь в бедро, а другим барабаня по стеклу.
– НИКАКИХ ПАРНЕЙ! – кричит она вновь, и Майлз, наморщив лоб, смотрит на нее.
– Это у вас считается нормой? – спрашивает он.
– В целом нет, но конкретно здесь – да.
Он вновь поворачивается ко мне, и его зеленые глаза искрятся.
– Тогда, может быть, выйдем отсюда?
Я смотрю на миссис Миллер, которая, шурша фиолетовыми оборками платья, отходит от окна. Вероятно, она направляется в зал, чтобы нацепить на меня пояс целомудрия, а Майлза сжечь на костре.
Я улыбаюсь, вновь притягиваю его к себе, ухватив за ворот рубашки, и говорю: