— Валенька, холодно? — заботливо спросил Вася, и шагнул ко мне, обняв и прижав к себе. — Давай, согрею…
Прикрыв глаза, прислонилась к нему, но ничего не ощутила. Василий начал гладить мои плечи, руки, целовать лицо, и чем дальше он это делал, тем сильнее шёл снег, и тем чётче я понимала, что он меня не согреет. Не он. Кто-то другой должен быть на его месте… Я нахмурилась, и попыталась отстраниться, тем более, поцелуи стали настойчивее, а мне от этого становилось всё неуютнее. Воспользовавшись моментом, выскользнула из объятий Василия, и отступила на шаг, покачав головой.
— Нет, Вася, — тихим голосом, почти шёпотом произнесла, и коснулась кольца. — Ты меня не согреешь…
Едва потянула украшение, как шипы впились в кожу, боль вспыхнула ярким, жарким цветком, и я тихо вскрикнула, из-под золотого ободка показались ярко-красные капли крови. Они почему-то переливались яркими искорками.
— Валя?.. — Вася нахмурился, и попробовал подойти ко мне снова, но у него отчего-то не получилось.
Снег стал идти гуще, с неба падали уже целые пушистые хлопья, а моя кожа бледнела, холод забирался всё глубже в тело.
— Валя! — в голосе Василия проскользнули раздражённые нотки, он попытался сделать шаг — безуспешно. — Валя, не уходи!
Это звучало, как приказ. Я отошла ещё, между нами опустилось призрачное покрывало падающего снега. Кровь с руки уже стекала тонкой струйкой, пятная платье, а предплечье вдруг зачесалось, как некоторое время назад.
— Нет, Вася, — ответила, чувствуя, как тело охватывает оцепенение. — Ты не должен здесь быть…
— Валентина! — крикнул он, и его глаза вдруг полыхнули яростно-синим.
Странно, ведь они были серого цвета… Я вдохнула морозный, царапучий воздух, перед глазами всё поплыло, боль продолжала грызть палец, и уже закрывая глаза, поняла, что куда-то проваливаюсь, начинаю падать, падать вниз… И где-то на самом краю сознания пронеслось тихое: «Валя… Ваиллори моя…» Голос, точнее шёпот, совершенно точно не принадлежал Васе.
Тишина. Вокруг царила полная тишина. Кажется, я лежала на чём-то мягком. Осторожно открыв глаза, огляделась: широкая кровать с пыльным бархатным балдахином тёмно-синего цвета, плотно закрытые ставнями, узкие стрельчатые окна, камин, в котором тлели угольки, на полу — плетёные циновки. Вообще, общее впечатление от странной комнаты, похожей на средневековую, создавалось, будто тут никто давно не жил, несмотря на остатки дров в камине. Я поднялась, и тут же в руке стрельнула боль. Скосив глаза, заметила, что кровь по-прежнему сочится, и в ней так же поблёскивают искорки, как в перламутре. Поморщилась, но снять кольцо не пыталась — шипы всё равно не дадут. Осторожно встала, стараясь не тревожить раненую руку, отбросила упавшую на глаза фату, попыталась её вообще снять, но одной рукой это сделать не удалось. Вздохнув, подошла к двери и открыла её.