Когда митрополит зашёл к детям, Шурка как раз заканчивала разгром брата, выбив ловким щелчком последний жёлудь с доски. Проигравший принц тёр лоб, готовясь получить положенную порцию щелбанов. Петер напряжённо размышлял на тему предстоявшего реванша, а маленькая Женя смеялась и хлопала в ладоши. Ей, вообще, всё больше и больше нравилась её новая сестра, тем более что та пообещала сделать для неё какую-то невиданную до сих пор куклу.
— Мир вашему дому! — поздоровался Филарет.
Дети тут же прекратили играть и недоумённо посмотрели на вошедшего. Но иерарх русской церкви, нимало не смутившись таким приёмом, подошёл к Карлу Густаву и благословил, перекрестив тому макушку и положив на голову руку. Затем проделал то же самое с Евгенией и, наконец, обернулся к Шурке. Та помялась под его внимательным взглядом, но, так и не решив, как себя вести, приняла независимый вид.
Романов не знал немецкого, а принц – русского языка, поэтому обычно при их встречах присутствовал фон Гершов, выступавший в качестве переводчика. Но сейчас его не было и роль толмача пришлось взять на себя Шурке. Митрополит, ни словом не обмолвившись, что знает девочку, принялся расспрашивать Карла Густава и Евгению – хорошо ли они почивали и много ли усвоили из его прежних поучений. Надо сказать, что он не слишком докучал детям с Законом Божьим, чем в их глазах выгодно отличался от епископа Глюка. Было это, впрочем, не от небрежения пастырем своими обязанностями, а от понимания, что без знания языка он мало чего добьётся, и нежелания торопить события.
Принц, донельзя удивлённый, что его новоявленная сестра так хорошо знает русский язык, отвечал вполне толково и со знанием дела. Похоже, он действительно понимал, о чём речь, чего никак нельзя было сказать о переводившей ему сестре. Во всяком случае, митрополит остался доволен и благословил всех присутствующих, кроме Клары Марии. Та, наконец, поняла, в чём дело и, опустив очи долу, повинилась:
— Простите, владыко, за обман.
— Бог простит, чадо! — строго отвечал он ей. — Почто хоть скоморошествовала?
— Получилось так, ваше высокопреосвященство. Напали на нас дорóгой, да почти всех, кто с нами был, убили. Бежать пришлось, а чтобы скрыться – переоделись.
— Ишь как! А чего это тати напали на вас, и, вообще, ты – чьих будешь?
— Клара Мария меня зовут. Клара Мария Мекленбургская. Дочь я Иоганна Альбрехта, то есть государя Ивана Фёдоровича.
В глазах иерарха русской церкви быстро промелькнул целый сонм разных эмоций – от недоверия до понимания. Наконец, придя к какому-то умозаключению, он спросил: