— Да уж, — покачал головой шкипер. — Так вы говорите, что он погиб, защищая вас?
— Я тебе когда-нибудь врал?
— Это хорошая смерть, — проигнорировал последний вопрос морской разбойник. — Если вы хотите остаться, то нужно поторапливаться.
— Уже иду.
Пока дюжие матросы бесцеремонно волокли брыкающуюся Шурку в трюм, она не переставала грозиться им всеми возможными карами, какие только успели прийти ей на ум. Но флегматичные шведы делали своё дело, не обращая внимания на её вопли, так что девочке пришлось перейти от угроз к ругани. Увы, тонкостям немецкой нецензурной лексики принцессу никто не учил, а потому она была вынуждена перейти на великий и могучий русский язык. Но то ли потомки викингов уже в те времена не считали принадлежность к сексуальным меньшинствам оскорблением, то ли просто не поняли, что им кричит их юная пленница, но и здесь её ожидал полный облом. В общем, дело кончилось тем, что маленькую матерщинницу засунули в канатный ящик и заперли в нём. Хорошо хоть верёвки сняли, потому что руки начали затекать.
Для взрослого человека место её заключения было пыткой само по себе, но невысокая и худенькая Шурка разместилась в нём без проблем, хотя и нельзя сказать, чтобы с удобствами. Кое-как присев, она обхватила костлявые коленки руками, и собралась было предаться единственно возможному в такой ситуации занятию, а именно – плачу по своей горькой судьбинушке, как совсем рядом раздался хриплый голос, едва не испугавший её до чёртиков:
— Давненько я такого не слышал!
— Ты кто?! — вздрогнула она и, дёрнувшись, больно ушибла макушку об крышку ящика.
— Дед Пихто! — отозвался тот же голос. — А ты кто?
— А я бабушка Никто! — огрызнулась она, потирая шишку.
— Молода ты для бабушки, хотя ругаешься как три деда, — не то осуждая, не то хваля, заявил таинственный незнакомец.
Некоторое время они молчали, прислушиваясь к скрипу досок и плеску волн. Но надолго принцессу не хватило, и она снова подала голос:
— А ты где?
— Да тут, в карцере, рядом с канатным ящиком, куда тебя засунули. За что, кстати?
— Слава Богу, — облегчённо вздохнула Шурка, — а то уж я подумала, что у меня глюки!
— Ишь ты, глюки у неё, — хмыкнул собеседник.
— Ну, это как бы… — принялась объяснять девочка, сообразившая, что такого слова в русском языке ещё нет.
— Видения, — перебил её голос. — Скажи лучше, кто ты такая?
— Да я, это… — замялась девочка, не решившая ещё стоит ли открываться перед неизвестно кем.
Тут их снова прервали матросы, притащившие в трюм очередного узника. Открыв крышку ящика, один из них рывком вытащил наружу пленницу, а двое других тут же запихали туда человека, в котором Шурка с изумлением узнала Бопре. Это открытие так её поразило, что она не нашлась что сказать, и лишь ошарашенно смотрела, как пираты запихивают своего недавнего сообщника в тесную конуру. Закончив с этим, они поднялись наверх, уведя за собой девочку. На палубе юную принцессу поставили перед шкипером.