Епископ Глюк появился в замке ближе к вечеру. Ему достало ума вести себя кротко, проявляя поистине апостольское смирение. Любезно поприветствовав герцогиню и её немногочисленную свиту, он страдальчески взглянул на невозмутимого фон Гершова и, тяжело вздохнув, благословил всех присутствующих.
— Рада видеть вас в добром здравии, преподобный, — отвечала чувствующая себя немного виноватой Катарина.
— И я вас, ваше высочество. К сожалению, в последнее время эта радость стала для меня совсем недоступной.
— Не говорите так, мой друг. Просто мы были немного заняты…
— О, конечно, разве могут сравниться ваши заботы с нуждами скромного пастыря!..
— Ваше преподобие, — прервал его излияния фон Гершов, — прошу простить меня за невольную бестактность, однако возникло дело, совершенно не терпящее отлагательства. Оно касается в первую очередь вас, вашего благочестивого короля, а также моего сюзерена – великого герцога Мекленбургского. Поэтому я со всем почтением прошу вас ответить на некоторые вопросы.
— Вы хотите допросить меня, сын мой? — елейным тоном спросил епископ под ропот присутствующих при допросе шведов.
— Ну что вы, — невозмутимо отвечал померанец, — я лишь смиренно прошу дать мне, её королевскому высочеству герцогине Катарине, а также и прочим присутствующим здесь господам кое-какие разъяснения.
— Спрашивайте, — кротко заявил Глюк.
— Как давно вы предали короля Густава Адольфа, и его сестру – нашу добрую герцогиню?
— Что?!
— Господа! — возвысил голос фон Гершов, перекрикивая шум, — извольте ознакомиться с кое-какими документами, перехваченными моими людьми.
— Какими ещё документами?
— Ну, хотя бы с этим письмом… — говоря так, Кароль достал из кожаной сумки документ и зачитал присутствующим отрывок:
Возлюбленный мой брат Кристиан, мы со всем вниманием изучили Ваши претензии к так называемому великому герцогу Мекленбургскому Иоганну Альбрехту и находим их в высшей степени обоснованными. Если его происхождение действительно так туманно, как вы нам сообщили, то он, разумеется, не может считаться законным правителем Мекленбурга. И хотя покойный герцог Сигизмунд Август и признал его своим сыном, это означает лишь то, что он может претендовать на его земли, а именно города Стрелиц, Раков и Ивенак, и не более того. Что же касается прочих земель и городов герцогства, в особенности Шверина и Гюстрова, то принимая во внимание несомненное участие вышеозначенного Иоганна Альбрехта в убиении их законных властителей, передача ему во владение этих герцогств представляется нам совершеннейшим кощунством…