— Ну что ж, — улыбнулся Сан Саныч. — Если вдова будет настаивать… Вам с нею придется очень тяжело. Возможно, что с вас, как с подозреваемых, мы вынуждены будем взять подписку о невыезде из города.
— Да я, например, и так никуда не собираюсь выезжать, — с усмешкой вставил Валентин. — Пожалуйста, хоть сейчас!
— И бесконечные допросы, допросы… Хотя, возможно, вы и невиновны. Возможно! А на истинного убийцу, если таковой существует в природе, следствие может так и не выйти. И зачем в таком случае, спрашивается, вам понапрасну трепать себе нервы? Советую хорошенько подумать над тем, что я сказал. Заявление пока останется у меня, а вы подумайте.
— Ладно, подумаем, — пообещал Валентин.
* * *
Сразу после Рождества Ида опять сходила в прокуратуру. Она решительно отказалась забрать свое заявление, и следователь опять ее стращал, на этот раз исключительно намеками. Причем, намеки были настолько туманны, настолько неосязаемы, что воспринимать их можно было только на уровне подсознания: тебе посылают импульс, а ты понимай как хочешь, и, если есть желание продолжить диалог — выходи таким же образом на обратную связь. А мы, со своей стороны, уж постараемся тебя понять. Возможно, и поймем друг друга…
— Да он же форменный иезуит! — сделала Ида новое открытие. — И боюсь, что все они там такие. Этот, который занимался делом Ионина, тоже не мычит, не телится…
Валентин развел рукой завесу табачного дыма, которая висела перед ним. Притушил сигарету в пепельнице.
— Если все они такие, то результат заранее известен.
— И.? — Ида смотрела выжидающе.
Он развел руками и промолчал. Однако Ида не отставала:
— Как прикажешь тебя понимать?
— А так и понимай: ты ничего не докажешь, а они что захотят, то и навесят на тебя.
— Никак в штанишки наложил? — с язвительным участием поинтересовалась Ида.
— Еще не успел, — хмурясь ответил Валентин. — Но опасность чувствую.
— Забрать мне, что ли, заявление? — спросила не глядя на него.
— Уж ты сама решай.
— Но хоть что-нибудь у тебя там брезжит? — Ида дотронулась пальцем до его лба.
— Пустота, — Валентин виновато улыбнулся. — Летишь, в пространство врезываясь…
Ида сердито притопнула ногой:
— Валька, кончай ломаться! Я тебя таким не знала.
— Понятно: я ведь еще не попадал в такие истории. И знаешь что? Боюсь, эдак мы еще рассоримся. Не хотелось бы. Поэтому мне лучше уйти, — он встал, притушил окурок и, глядя в недоуменно округлившиеся глаза Иды, добавил: — Мне правда надо побыть одному. Может, что-нибудь путное и придумаю. А то пикируемся тут…
— Я больше не буду, — сказала Ида. — Ну хочешь, уйду в другую комнату, а ты сиди и думай?..