— Представь, что вчера вечером, после нашего с тобой телефонного разговора ко мне сюда ввалился тот самый сыщик, которого я… Ну, ты знаешь, как я его.!
— Пришел к тебе? — удивился Валентин.
— Вот именно! Осмотрел Андрюшин кабинет и… В общем, он допускает, что Андрюшу убили. Представляешь, так и сказал: можно допустить!.. И вроде как намерен заняться нашим делом, но чего-то мнется. С кем-то еще ему надо переговорить.
— А на это самое не намекал? — Валентин потер сложенные в щепотку пальцы.
— Я сама намекнула и, мне кажется, довольно прозрачно Не знаю… Еще он предупредил меня, чтоб держала язык за зубами: никто не должен знать, что он сюда приходил и по какому делу. Просил даже не звонить ему… Сам, сказал, свяжусь, когда понадобитесь. В общем, полная конспирация и туман. Учти: я тебе ничего не говорила!
— Но все-таки сказала!
— Потому что он сам с тобой собирается поговорить. Но ты не выдавай меня, когда встретитесь.
— Ладно, — пообещал Валентин. — Значит, интерес он все же проявил?
— Ну, я так поняла.
— Это уже хорошо.
— Это он и попросил меня пообщаться с соседями. Завтра наверняка еще целый день у меня на это уйдет. Глядишь, скоро сама стану заправским сыщиком. Ты, надеюсь, будешь мне помогать? Что скажешь?
— Там посмотрим, — уклончиво ответил Валентин. — Захочет ли он, чтоб я под ногами путался?
— А ему без нас не обойтись, — сказала Ида. — Меня, как видишь, уже запряг! И тебя запряжет.
— Что ж, запряжет — поедем, — сказал Валентин.
* * *
Весь следующий день — было воскресенье — Ида опять ходила по квартирам, однако никого, кто бы вспомнил случайную встречу в подъезде — именно вечером двадцать первого ноября — с незнакомой женщиной или незнакомым мужчиной, больше не оказалось.
Гела встретила его в мятой ночнушке, с растрепавшимися волосами и хорошо знакомым ему сомнамбулическим блеском в глазах. Взяла у него розу («Прелесть!»), благодарно чмокнула в губы и пошла на кухню чтобы подрезать и поставить цветок в воду.
Олег разделся и прошел в комнату. От постели со сбитой простыней и скрученного жгутом легкого одеяла исходил сложный букет запахов — экзотическая смесь дорогих духов, разгоряченного потного тела, мускуса и чего-то еще, возбуждающего и пьянящего.
— Роза прелесть, — сказала Гела, внося в комнату вазу с цветком и ставя ее на выступ серванта. Облизнула верхнюю губу влажным розовым языком и прибавила с легким смущением: — О вчерашнем пока забыли!
Через минуту-другую они уже были в постели, и Гела, громко вскрикивая и содрогаясь всем телом, с ликованием время от времени сообщала ему счет оргазмов: четвертый… пятый… шестой… Потом они лежали рядом, голова Гелы покоилась на руке Олега, оба тяжело дышали и у обоих были счастливые лица. Отдышавшись, Гела мечтательно промурлыкала: