— Пусть проверяют.
— Приказал завалить камнями все городские ворота изнутри, чтобы никто не посмел их отворить твоим людям, батюшка!
— Придётся не через красный ход войти, — Василий Ус задумчиво покрутил свои пушистые чёрные усы.
— Митрополит Иосиф помог воеводе стрельцам жалование выплатить.
— Вот как?! — хмурюсь я. Задобрит воевода стрельцов, не взять нам города. — И что ж теперь стрельцы?
— Недовольных осталось много, — говорит стрелец. — В городе ходят твои грамотки, люди их читают и говорят: «Когда же наш батюшка придёт, поквитается с нашими обидчиками?!» По городу шастают боярские служки — чуть что, хватают и волокут в Приказную избу, бьют батогами, кидают в яму! — стрелец неожиданно скинул с себя кафтан и показал обнажённую, исчёрканную вздувшимися, лиловыми полосами спину. — Вот, батюшка, батогами попотчевали за то, что хранил твоё письмо! — стрелец вдруг улыбнулся и признался: — Письмо твоё хранил, да кто-то донёс сотнику — ещё дёшево отделался!
Я обнял стрельца:
— Ничего, Иван, Петров сын, скоро мы за всё спросим со всех обидчиков! Значит, ждут нас люди?!
— Да, заждались уж!
— Василий, определи его в сотню, да найди ему лекаря — пусть отец Феодосий его посмотрит. И ещё, — я подмигнул своим атаманам, — в ворота соваться нам нечего, так что скажите казакам, чтобы вязали лестницы. И ещё! — мой голос стал злым. — Вокруг сады. Посадские жалуются, что казаки рубят деревья, трясут яблоки. Зовут нас, ждут, кормят оглоедов! Они такие же, как и вы… Прознаю про то ещё раз — посажу виновных в реку! Так и передайте казакам!
Вновь заговорил беглый стрелец:
— Вчера митрополит крестный ход устроил с хоругвями, образами святыми, вторил молитвы возле ворот, кропил их святой водой.
— Всё одно то воеводе не поможет! — рассмеялся Василий. — Бог теперича тож на нашей стороне — на реке стоят струги патриарха Никона и царевича.
Это была моя хитрость — мол, поднялись не только казаки и голь перекатная, но и высшее духовенство, и даже государёв сын. Похожего, со слов других, на патриарха Никона монаха я держал на струге в украшенной золотом ризе. То же сделал и с царевичем — выбрал на его роль молодого татарина, сына мурзы, и посадил на струг, переодев казаков в рындиков с золотыми топориками и украсил струг алым бархатом и золотом. Охране и доверенным людям наказал никого близко к стругам не подпускать.
— Воевода — не дурак, затопил солончаки с восточной стороны — теперь болото подходит до самых стен Земляного города. Здесь он нас опередил стены теперь не взять.
— Это ему Бутлер посоветовал, — отозвался стрелец.