Юра медленно обернулся и приблизился к ней, а она даже не пошевелилась, когда он остановился прямо за ее спиной, дыша ей в затылок. Она рассказывала кому-то о том, как его избили, и он решил бы, что это очередная сплетня, которых столько уже ходило по коридорам больницы, если бы вдруг не сказала, что он до сих пор в коме.
Мозг словно отказывался осознавать ее слова. Вместо этого Юра внезапно вспомнил, что ее зовут Маргарита Александровна Гронская, она работает в отделении неврологии, и он уже очень давно ее не видел. Пожалуй, несколько лет. Да, точно. В последний раз он видел ее еще ранней осенью, с большим животом, на котором с трудом застегивался белоснежный накрахмаленный до морозного хруста халат. Именно этот халат в первую очередь и обращал на себя внимание. Девушка-то была обычная, ничем не примечательная: темно-русые волосы, завязанные в хвост, средний рост, миловидное личико, не уродливое, но и не запоминающееся своей красотой. Зато халат на ней всегда был такой, как будто грязь к нему не прилипала, а его обладательница все время проводила на ногах и ни разу за день не садилась: на нем не было привычной мятости сзади. И даже когда он уже едва застегивался на беременном животе, все равно выглядел стильно и аккуратно. Наверное, Гронская просто ушла в декретный отпуск, поэтому они и не встречались в последнее время.
Юра тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Какая разница, как ее зовут и куда она делась, и тем более — какой у нее был халат? И даже не важно, кому она рассказывала о нем. Главным было то, что именно она говорила.
Он не помнил, как добрался до широких, всегда запертых дверей реанимации. Думал только о том, что это все какая-то ерунда. Как он может быть в коме, если вот же он, живой, здоровый, всего лишь с синяком на скуле, да и тот уже начал зеленеть? Он же работает, он несколько операций провел с тех пор, как вышел с больничного. Он с пациентами и коллегами общается, в конце концов! К нему даже девушка приходила, которую он тогда защищал!
И тем не менее процесс сомнений уже был запущен. Он помнил, о чем говорила девушка, но никак не мог вспомнить свои ответы ей. И вообще воспоминания о последних днях были какие-то странные, обрывочные. Он не помнил, чем заканчивались его встречи с Лизой, не помнил, как возвращался домой, как просыпался по утрам и добирался на работу. Не помнил разговоров с Ирой и Валеркой, с матерью, а ведь они наверняка должны были быть.
Как будто кто-то записывал на лист бумаги лишь отдельные эпизоды его жизни, не стремясь связать их в единый рассказ.