— И только попробуйте мне переругаться, — пригрозил капитан напоследок и быстро побежал к метро.
Макс проводин его взглядом и завел мотор. До его дома они доехали на удивление быстро, шутя миновав все вечерние пробки. У дверей квартиры майор на мгновенье остановился, посмотрев магичке прямо в глаза:
— Все будет только так, как решишь ты.
Не давая ей времени ответить или как-то еще среагировать, он первым вошел в коридор и щелкнул выключателем.
— Блин, — смутился мужчина. — А про лампочку я опять забыл.
— Ерунда, — отмахнулась магичка, привычно активируя «кошачий глаз».
— Можешь не разуваться…
— Еще чего, — хмыкнула девушка. — Мокро же на улице.
— А, ну, да, — спохватился майор, суетливо разыскивая на полке если не приличные, то хотя бы парные тапки. Как назло, парами попадались только старые кроссовки и зимние ботинки.
— Пройти-то можно? — с едва заметной улыбкой поинтересовалась девушка.
— Полы холодные, простудишься… — начал было Макс.
— Так сойдет? — перебила девушка, демонстрируя свою маленькую ножку, обутую в пушистую тапочку.
— Сойдет, — решив не выяснять, откуда взялась обувка, отозвался майор. — Проходи в комнату, я чайник поставлю.
— А комната где? — уточнила девушка, не желая по ошибке ввалиться в спальню хозяина.
Мужчина распахнул перед ней одну из дверей:
— Прошу!
Магичка улыбнулась и переступила порог.
— Вот здесь я живу, — зачем-то добавил он, прислонившись к косяку.
Агафья медленно шла по комнате, мимолетно касаясь кончиками пальцев то одного, то другого предмета. Наконец, она остановилась у противоположной стены. Там висели две скромные деревянные рамки. Почти идентичные. За стеклом на бархатной бежевой подложке красовалась фотография круглощекого младенца, а вокруг были пришпилены памятные вещи: башмачок, соска, полоска клеенки с полустертой надписью, прядь волос… Различались они только цветом локонов. Темно-каштановый и русый.
— Это мама, — немного смущенно пояснил Макс. — Она любила такие вещи.
— Ты и сестра? — тихо спросила девушка.
— Да. Я пошел в отца. А Лена была русой, как мама. Мне тогда доверили отстричь Ленкину прядку для этой рамки. Я был безумно горд.
Агафья стояла к мужчине спиной, и он не видел, как она все больше хмурится, напряженно впившись взглядом в светлый локон. Будто недоумевая, она протянула руку и коснулась его. Пальцы прошли через стекло, как сквозь толщу воды.
— Агафья? — оторопел Макс. — Что ты делаешь?
Девушка отшатнулась, будто обжегшись. Он подошел и обнял ее, поворачивая к себе:
— Что-то не так?
Девушка опустила ресницы:
— Нет, все хорошо. Извини. У тебя тут, как в музее…