Я кивнула и принялась за купленные в магазине блинчики с творогом.
Лиля сильно разбаловала нас, пока вела хозяйство. Я и не задумывалась, каким образом вся квартира оказывается чистой, хотя убирала я только нашу спальню. Я не вникала, когда в холодильнике появляются наполненные едой кастрюли, как становятся чистыми и выглаженными вещи, когда меняется постельное бельё. Всё это воспринималось, как должное, хотя Герберт при мне иногда, смеясь, говорил Лиле:
– Судья, что ты всё время возишься с кастрюлями и тряпками? Тебе по статусу не положено кормить чёрного и коричневую кольценосцев и, тем более, здесь убирать.
– Если я перестану это делать, дом зарастёт грязью, а есть мы будем неизвестно из чего и как приготовленную магазинную еду, – отмахивалась Лиля. – Нет уж, я брезгливая. Лучше всё сделаю сама.
Я и не представляла, что бывшая жена Герберта когда-нибудь захочет уйти. Лиля говорила об этом только перед нашей свадьбой, потом тема закрылась, и мы прекрасно уживались вместе. Нет, не уживались, это не то слово. Мы сроднились, Лиля стала мне сестрой, такой же, как Синичка. Только Синичка – как двойняшка, а Лиля – старшая, умная, с большим жизненным опытом.
О Синичке так ничего и не слышно. Вильгельма я тоже больше не видела. Каждый день, а часто и ночь мы с Гербертом в любую погоду лазим по лесам и ищем ненужный нам изумруд. Скорей бы уже проходило лето, осенью поиски закончатся, и мы с мужем вернёмся к нормальной жизни.
Но сегодня мы снова бредём по разным тропинкам, слабый свет фонариков с трудом разгоняет темноту, а на земле не видно ничего похожего на зелёный камень.
– Ты Вика? – тихо спросил кто-то из темноты.
Смутно знакомый бас прозвучал совсем рядом. А ведь я могла бы поклясться великим Граргом, что не слышала никаких посторонних звуков. Не было ни крадущихся шагов, ни тихого дыхания, ни шелеста случайно задетых веток, ни даже шуршания травы под осторожной поступью. Казалось, кто-то появился за моей спиной прямо из-под земли.
От неожиданности я чуть не выронила фонарик, резко обернулась и машинально отшатнулась в сторону, как учили Лиля и Герберт. Что-то затрещало, чпокнуло, раздался тихий глухой удар о землю, и я, неожиданно потеряв равновесие, вцепилась в подвернувшуюся под руку толстую ветку. Хорошо хоть, не могу расцарапать руку в кровь, как обычный человек.
Взглянув на парня, который так внезапно возник рядом из ниоткуда, я с облегчением вздохнула. О великий Грарг! Было бы чего так испугаться! Обладатель баса почти столь же безобиден, как легендарные кричащие привидения. Правда, их мы с мужем так и не встретили. Передо мной стоял тот похожий на Герберта ученик Вильгельма, молодой рыцарь, которого все называли Эдиком, а Лиля – Эдом.