Вей Ши задумался. Он столько хотел бы узнать, но, как всегда бывает, в нужный момент все глобальное вылетело из головы. Он хотел спросить про девчонку, но даже если с ней связана какая-то тайна, Мастер ни за что не раскроет ее. И наследник остановился на том, что весь последний месяц нашептывало ему любопытство.
— Ты велел мне заботиться о феби Амфате, Мастер.
— Да, — улыбнулся дракон, но глаза его были внимательными. — Хочешь отказаться от него?
— Нет, — буркнул Вей и вдруг с удивлением понял, что действительно не хочет. — Мне не сложно его носить и помогать ему… теперь. Но я не могу понять, почему он то ходит, то нет. Объясни, Мастер. Я знаю его историю, но я не понимаю. Никогда о таком не слышал.
Четери кивнул, рассеянно любуясь с холма наливающейся красками рекой Неру, что широким полотном обнимала белоснежную Тафию и несла свои могучие воды дальше.
— Есть ящерицы, что отбрасывают хвост, если он раздавлен, потому что боль невыносима. Если хвост останется, тело умрет от мучения раньше, чем от гниения. У почтенного Амфата раздавлено сердце, но он не может его отбросить. Поэтому тело его отказывает от боли. Но иногда что-то или кто-то помогает отстраниться от прошлого, накрыть его тишиной и смирением — и тогда он снова начинает ходить. И последнее время он делает это все чаще, правда? — Мастер с одобрением взглянул на Вея.
— Это я ему помог? — после небольшой паузы спросил наследник. — Моя родовая сила?
Дракон опять хмыкнул.
— И она, юный Вей. Но прежде всего ему помогли твое участие, внимание и терпение. Отсутствие одиночества и опека над тобой. Доброта. Нет в мире силы больше ее. Хотя многие считают ее слабостью.
— Разве я добр? — глухо и резко сказал наследник. — Ты знаешь, что мой дед отказался от меня. Но не знаешь, за что.
— Это не так важно, — улыбнулся Мастер. — Ты по крови своей должен уметь вникать в суть вещей и видеть суть людей. Рано или поздно осознаешь и свою. И расскажешь мне все, что должен. Когда поймешь, что стыдишься своего поступка больше, чем кнута. А сейчас иди.
Девчонка была на прежнем месте — но она даже не обратила на принца внимания, когда он проходил мимо. Глаза ее были затуманены. Она рисовала.
Вей Ши все последние дни глядел на бесконечные цветные наброски — розовое, золотое, фиолетовое, зеленое. В мешанине пятен трудно было угадать величественную и прекрасную Тафию, поднимающуюся из серебряной Неру, но он видел город так отчетливо, будто сам смотрел над мольбертом на белоснежные крыши, зелень и широкую реку.
Продолжала гостья Мастера рисовать и тогда, когда Вей вышел с молитвы, убрал двор, помог раздать пищу тем, кто пришел в столовую. Но на сей раз она уже болтала с кем-то из прихожан, и звонкий голос ее привычно резал уши. А на скамье за ее спиной лежал знакомый альбом.