— Это молоко и лепешки, — сказала она с заметной жалостливостью в голосе. — Бери, поешь.
— Я не голоден, — буркнул гордец.
Чет, не отнимая рук от солнечного сплетения Каролины, за происходящим наблюдал с любопытством, не вмешиваясь. Света не стала уговаривать, прижала кувшин к выпирающему животу, вздохнула, разворачиваясь, чтобы поставить на бортик фонтана. Сама тяжело села рядом.
Прямой как палка Вей задирал голову все выше, но взгляд его то и дело обращался к кувшину и лепешкам. Потом он хмуро и голодно покосился на Мастера — и Чет сжалился над глупым мальчишкой.
— У нас говорят, что не принять угощение из рук женщины в тягости — значит оскорбить Великую Мать, — сказал он с намеком и отвернулся, чтобы посмотреть состояние девочки после вливания виты. Маленькая Рудлог перестала дрожать и больше не полыхала жаром. Но Чет уже видел, что это ненадолго, — жизненной энергии она сейчас потребляла больше, чем было у нее, и не будь поддержки, уже бы сгорела.
— Я с благодарностью приму пищу из твоих рук, почитаемая жена Мастера, — услышал он глухой голос ученика и усмехнулся, хотя говорил тот с таким трудом, будто одновременно себе пальцы ломал.
Святослав Федорович, опустившись рядом с дочкой на колени, держал ее за руку, наблюдая за действиями Чета и не мешая ему. Когда дракон отодвинулся, отец с тревогой погладил ее по щеке, по голове, и неуклюже, придерживая культей, прижал к себе.
— Владыка, что с ней случилось? — он перевел взгляд на пьющего молоко Вея и сразу нахмурился.
— Он не виноват на сей раз, — мирно проговорил Четери. — Он просто принес девочку сюда.
— На самом деле я виноват, Мастер, — Вей Ши отставил кувшин и снова задрал подбородок. Но губы кривились: переживал. — Я же рассказал тебе. Я пытался прощупать ее… понять, кто она. И спровоцировал прорыв дара. А потом предпочел увидеть то, что видит она, а не вытащить ее.
Святослав Федорович внимательно и задумчиво посмотрел на него, и ученик угрюмо отвернулся.
Чет недовольно, но спокойно покачал головой.
— Я мало встречал людей, которые смогли бы отказаться узнать судьбу родного человека ради неродного. Ты к ним не относишься. Как видно, не относишься и к тем, кто может смирить любопытство и не использовать ради него способности, данные богами.
В его словах не было упрека, но Вей сжимал губы и бледнел.
— Я научу тебя еще, что владеть оружием — это значит большую часть времени держать его в ножнах, — продолжил Мастер беззлобно. — Но в том, что у девочки проснулся дар, ты по-прежнему не виноват. Он у нее уже был, и я, как и ее отец, об этом знали. Я не видел такого ранее, но понимаю, что это бы рано или поздно все равно произошло.