— Мне тоже нравится твое платье, — откликнулся император с таким серьезным лицом, будто обсуждать одежду было самым естественным на свете делом. Он, поднявшись с легкостью, удивительной для пожилого человека, плавно приблизился к ней. Каролина задрала голову и поразилась, какими красивыми стали его темные глаза — как текучий переливающийся янтарь. А Хань Ши положил палец ей на лоб, прислушался — и удовлетворенно улыбнулся. В голове у младшей Рудлог словно перышком пощекотало.
— Все хорошо, — сказал он, отходя к окну. Немного утомленно приложил руку к виску — в углу беспокойно шевельнулся Вей Ши, но император едва заметно качнул головой, рассеянно глядя на парк. — Полчаса, и твоя слабость уйдет. Вита перестала сгорать. — Он снова опустился на циновку, стройный и величественный, и Каролина с восторгом наблюдала за ним, обещая себе, что обязательно нарисует и эту чуть отклоненную назад высокую фигуру, и безмятежное лицо, полное внутренней силы. Затем, спохватившись, развернулась к снова закаменевшему Вею.
— Простите и вы меня, ваше высочество, — повторила она сокрушенно-примирительно и, пока никто не видит, показала ему язык.
Его высочество едва заметно поднял глаза к небу и выдохнул. А Каролине стало весело и даже не так страшно.
Каролина, Пьентан
К Вишневой пагоде высокая процессия направилась через цветущие сады по дорожке, вымощенной гладкими черными камнями, на которые с обеих сторон сыпались белые лепестки. Сады казались вымершими — только радостное птичье чириканье нарушало торжественную тишину этого места, и трудно было представить, что неподалеку скрывается огромный дворцовый комплекс, в котором служат несколько тысяч чиновников, слуг и гвардейцев.
Никто из присутствующих не желал терять время — поэтому обсуждение будущего младшей Рудлог продолжалось на ходу. Притихшая и расстроенная Каролина крепко держалась за руку Ани, словно боясь, что ее отнимут прямо сейчас, и иногда, оглядываясь, бросала просительные взгляды на отца, следующего за ними в компании драконов. Святослав Федорович, слушая разговор Ангелины с императором, ободряюще и немного печально улыбался дочке, а она очень старалась не заплакать. И отвлекалась, как могла, то запрокидывая голову и любуясь необычайно ярким голубым небом, то глядя по сторонам на изумрудные, словно ненастоящие, листья и белые цветы, отливающие радугой. Зрение будто подкрутили, усилив краски окружающего мира до невозможной яркости. Но ее это не пугало — Каролина уже видела, как будут смотреться эти цвета, это буйство на холсте, и пообещала себе обязательно все окружающее нарисовать.