Тандаджи промолчал, откинувшись на спинку кресла и едва заметно подняв брови. Байдек поморщился.
— Обиделся? — проворчал он. — Нежный какой. Прекращай. Я был неправ, Майло. Мои люди так же виноваты, как твои. Да и ведомство Игоря Ивановича подкачало. Его люди не отработали убежище заговорщиков в Блакории, твои упустили контакты персонала, а мои и вовсе пропустили взрывчатку в здание. Мог бы мне это вчера сказать, а не слушать с таким видом, будто я тебе отходную читаю.
— Если бы я тебе это сказал, ты бы меня съел, — невозмутимо отозвался начальник разведуправления. Но ручку отложил.
— Не смешно, — буркнул принц-консорт. Оценил общую тидуссову потрепанность. — Ты вообще спал сегодня?
— Нет, — Тандаджи выдвинул ящик и достал мешочек, явно пахнущий дурман-травой. Байдек принюхался и едва заметно покачал головой, наблюдая, как собеседник споро крутит из куска разорванного заявления об увольнении пухлую самокрутку и поджигает ее. Полковник затянулся пару раз, выпустил дым — и лицо его расслабилось.
— Не замечал за тобой склонности к театральным эффектам, — проговорил принц-консорт.
— Возможно, я слишком много общался с Кембритчем, — согласился Тандаджи, благодушно улыбаясь, и только взгляд его потяжелел.
Они помолчали. Известие о смерти Дармоншира пришло вчера в разгар расследования, и ни Тандаджи, ни Байдеку не было легко принять его. И сейчас вместе с запахом дурман-травы по кабинету потекло сожаление. Заявление тлело, начальник разведуправления попыхивал самокруткой.
— Что там с задержанным? — нарушил тишину Мариан.
— Темный, который оказался нашим старым знакомым, — сообщил Тандаджи, опять сверкая белоснежными зубами. Байдек мрачно взглянул на него, и улыбка полковника стала еще шире.
— Как узнали?
— Съездили к Дорофее, показали его фотографию герцогине Симоновой, как видевшей часть заговорщиков, — объяснил тидусс. — Она и опознала. Именно он ее вербовал тогда, когда должна была выманить к ним ректора Свидерского и ее высочество Марину. Он же провел принцессу к заговорщикам, когда она… поддалась эмоциям и сбежала.
— Он попался, значит, — с удовлетворением проговорил Байдек, чуть поморщившись при напоминании о Маринином безрассудстве. — Молчит?
— Заговорит, — пообещал Тандаджи весело. — Если понадобится, я его сам "Смыком" разговорю.
Он одно за другим потер запястья, переломанные после личного знакомства агента Тандаджи с аппаратом "Смык-181" в доме Смитсена и снова затянулся. Байдек несколько раз при допросах преступников сталкивался с этим прибором, вызывающим у человека чудовищный страх, поэтому понимающе качнул головой.