Вздох.
– Как будто двигаешься против течения, Ани. Теплого, жаркого, плотного, жаждущего растворить тебя в себе. А впереди, под тобой, кто-то зовет, гудит, вибрирует, и не понять, далеко еще или близко, только осознаешь, что двигаешься, потому что зов этот становится громче. А еще видишь сквозь огонь, и это не описать словами… Словно ты паришь в золотом огненном эфире и видишь, где магма горячее, а где холоднее, где какой металл расплавлен, восходящие потоки и нисходящие…
– …Я так хочу тебя увидеть, Ани. И тебя, и всех девочек. Без вас пусто, понимаешь?
– Конечно. Я давно живу с этой пустотой внутри. Закончится война, и мы все увидимся, Василина. И будем видеться хоть каждый день.
– Только бы так и случилось, Ангелина.
– …даже испугаться не успела и не поняла ничего. Получается, никак не уберечься, Ани. Если тебя захотят убить, тебя рано или поздно убьют.
– Уберечься можно.
– Как?
– Просто нужно уничтожать врагов первыми, сестра.
– …поговорю с Сениной, ты права, Ангелина. Она – то, что нужно. Но как же это все удивительно. Бедная Каролина. Хорошо хоть, что отец с ней.
Молчание.
– Главное, что она цела и жива, Василина.
– Ты очень скучаешь?
– Да. Очень.
– …Я звонила Марине.
– А я только собиралась. Как она, Ани?
– Плохо. Дармоншир погиб позавчера. Слишком мало времени еще прошло, чтобы она смогла снова встать на ноги.
– Может, забрать ее сюда?
– Я предлагала, Василина. Она отказывается. Говорит, Вейн теперь ее дом. Благо там сейчас несколько драконов и брат Нории.
– Энтери?
– Да, он.
– Он мне понравился. Теперь мне спокойнее.
– И мне. Если начнется наступление, они смогут Марину и часть домочадцев отнести в Пески. Но что теперь будет без лорда Лукаса с обороной – непонятно. Даже до нас доходили слухи, какие чудеса он творил. А теперь только боги знают, продержится ли Дармоншир хотя бы несколько дней.
Вздох.
– Я недолюбливала его.
– Было за что, Василина.
– Но Марина очень его любила.
– Да.
– Только бы ничего с собой не сделала, Ани. Я помню, что с ней творилось после смерти мамы. Разве что ребенок удержит от глупостей.
– У нее же будет двойня, сестричка.
Недоверчивое:
– Да ты что?
– Правда, правда.
– Да уж. Воистину боги любят подшутить, Ани. Мне, боявшейся короны, – дали ее. Марине, которая никогда не жаждала детей, – двойню. Тебе…
– Я не жалею ни о чем, Василина. Хотя нет, жалею. Только о том, что жизнь развела нас далеко друг от друга.
– …А как Поля? Мариан ничего не говорил? Я буду связываться с ней после полудня по бермонтскому времени.
– И я буду, только попозже, после всех совещаний. Говорил, что все хорошо и она теперь несколько часов проводит в человеческом облике. А конкретику я сегодня услышу от Тандаджи. Как и об Алине.